Николай Станишевский - Цветы к сентябрю

— Что это?

— Та самая картина, которую я нашёл возле деревьев две недели назад. Думаю, после того, что мы пережили вчера, нет смысла от вас что-либо скрывать.

— Это и есть Дженни?

— Да.

По лицу Милли пробежала волна удивления. Николас тихонько прыснул — он явно не ожидал, что картина вызовет у домработницы такую реакцию.

— Это точно Дженни? — спросила Милли, шумно выпустив воздух.

— Точнее не бывает, — кивнул Николас. — А что вас так удивляет?

— Нет, — Милли покраснела и опустила глаза. — Меня ничего не удивляет…

— Вы что, раньше встречались?

— Нет. С миссис Дженни я была незнакома. Просто…

— Что «просто»?

— Просто она напоминает мне одного человека. Правда, весьма отдалённо…

— И что это за человек?

— Одна моя давняя знакомая. В молодости она была очень на Неё похожа.

Милли кивнула на портрет.

— Понятно, — Николас уселся в кресло, достал сигарету и закурил.

— Вы говорили, что картина относительно «свежая», — Милли наклонилась, рассматривая портрет. — А раньше у вас ничего подобного не было?

— Я же уже рассказывал, что при мне Дженни ничего никому не заказывала.

— А знакомые художники у Неё были?

— Был один. Он, кстати, писал наш совместный портрет.

— И хорошо написал?

— Почти что фотография.

— А куда он подевался?

— В смысле?

— Ну, я имею в виду, в доме я его никогда не видела…

— И не могли увидеть, — Николас прищурился и внимательно посмотрел на домработницу. — Он находится в другом доме. В Кембертауне.

— А кто там сейчас живёт?

— Вы этих людей все равно не знаете. После того, как Дженни не стало, я решил сдать его внаём своим знакомым.

— И в каком районе находится ваш дом?

— На улице Звезды.

— О-о! — Милли прищёлкнула языком. — Я слышала, это элитный район! Там жилье, верно, жутко дорогое?

— Недешёвое, — усмехнулся Николас.

— Тогда я совсем ничего не понимаю, — домработница развела руками. — Вы променяли хороший, добротный дом в престижном районе на эту глушь? Здесь даже выйти некуда…

— А я никуда не хожу, — Николас иронично улыбнулся. — И потом, по-моему, я уже говорил, что не мог там оставаться. Слишком многое в том доме напоминало мне о Ней. Для меня это было очень тяжело.

— Ясно, — понимающе кивнула Милли. — Слушайте, мистер Николас… — она округлила глаза. — А, если хотя бы… хотя бы на минутку… допустить… что тот, ваш семейный портрет разделился? На две половинки? И одна половинка вас нашла….

— Милли, — брезгливо поморщился Николас. — Сколько раз я просил вас, чтобы вы ни мне, ни себе не забивали голову подобной чепухой? Ну, вы хоть сами понимаете, что говорите? Как это портрет может разделиться?

— А вот так! — домработница испуганно перекрестилась. — Сейчас, когда творится такая чертовщина, можно поверить во что угодно… В доме по ночам бродит призрак, а в ненастную погоду, в тумане под окнами появляются души умерших моряков…

— Это к делу не относится, — Николас сладко потянулся, — и, вообще, давайте сменим тему. Портрет сам по себе разделиться не может…

— Все равно надо выяснить, — не отставала Милли. — Что случилось с тем портретом? Вы с людьми, которые теперь там живут, связывались?

— Связывался, — Николас потушил сигарету. — Когда ездил к Дженни на могилу, заезжал и к ним.

— И что они говорят?

— Ничего. Они про портрет не знают. После смерти жены я снял его и убрал в кладовую. Как раз перед их приездом.

— Ну, а сами вы могли посмотреть, на месте портрет или нет?

— Мог, — Николас поднялся с кресла и подошёл к окну.

— И что?

— Посмотрел.

— На месте?

— Да.

В кабинете воцарилась тишина. Николас засунул руки в карманы брюк и стал рассматривать что-то за окном. Позади слышалось нервное сопение — Милли переваривала полученную информацию. Николас ухмыльнулся.

— Значит, портрет, который находится здесь, единственный? — домработница, наконец, обрела дар речи.

— Да, — Николас быстро обернулся. — Единственный, в своём роде. Причём, выполненный довольно забавно.

— В каком смысле?

— Когда наступает вечер, и садится солнце, девушка, нарисованная на нем, исчезает.

— Зачем? — вопрос Милли прозвучал самым бестолковым образом.

— Затем, чтоб ожить и появиться здесь. Именно она ко мне и приходила. В точно таком же голубом газовом шарфике…

— Значит… — Милли вытянула указательный палец по направлению к портрету, — значит… это и есть тот самый призрак?

Николас кивнул.