Николай Станишевский - Цветы к сентябрю

Я пошёл умываться и по дороге на второй этаж вспомнил притчу о Буридановом осле. Мелкий торговец по имени Буридан решил подшутить над своим любимцем и положил перед ним две одинаковые охапки сена. Бедное животное никак не могло решить, с какой копны ему лучше начать — обе были одинаково хороши, обе притягивали одинаково сильно. В конце концов, так и не сделав свой выбор, несчастный осёл умер от голода. В переводе на современный язык, он просто не смог определиться.

Стоя под душем, я думал, что сейчас тоже не могу этого сделать. Выход один — так ничего и, не решив для себя, я буду вынужден умереть. Если б знал, насколько близко к истине я находился!

За завтраком я выпил немного коньяка, и грустные мысли отпустили. Перекусив, я решил подышать свежим воздухом. Меня потянуло на равнину за перелеском, где через тысячу лет будет жить Джина.

Взобравшись на возвышенность, я внимательно осмотрелся. До чего же унылый и безрадостный пейзаж простирался передо мной! Никогда бы не подумал, что через десять веков здесь будет раздаваться её весёлый, звонкий смех и ощущаться нежный запах духов «Бертюжар».

Краем глаза я заметил, что в рощице, которая теперь находилась справа, мелькнуло нечто пёстрое. Снова напряглись мышцы спины, хотя я подумал, что мне это показалось. Тряхнув головой, словно прогоняя остатки сна, я ещё раз внимательно посмотрел в сторону древесного частокола. Нет, никого. Определённо, только что замеченное мною было очередным плодом воспалённого воображения. Но тут из-за деревьев всё-таки вышла она.

Так быстро я не бегал никогда, даже в молодости. И пока я бежал, мысли со скоростью кадров кинофильма сменяли друг друга в моей голове.

— Что я должен делать, когда подбегу совсем близко? Обнять её?

— Но удобно ли это? Мы ведь ещё так мало знакомы!

— А если она сама бросится ко мне на шею?

— Тогда все гораздо проще!

— А если не бросится? Просто взять за руки и поцеловать?

— А если она пришла, лишь за тем, чтобы попрощаться со мной?..

В общем, когда я к ней подбежал, я совсем не знал, что мне делать. Я просто опустил руки и остановился, тяжело отдуваясь. Она тоже стояла и молчала. И вдруг, неожиданно, подняла правую руку и кончиками пальцев легонько дотронулась до моей щеки. А я тут же схватил её руку и принялся горячо целовать ладонь.

— Я не смогла вчера прийти, Ник, — прошептала она. — Ты уж извини.

Я ничего не ответил, даже не заметил, что она перешла на «ты» и только кивнул головой, не отрывая губ от её руки.

— Можно я не буду объяснять, почему так произошло? — её голос почти пропал и стал похож на шелест листьев, которых уже давно лишились деревья.

И она ещё спрашивает! Да какая разница, почему так случилось вчера? Главное, что сегодня она снова со мной!

— Пойдём ко мне в гости Джина, — предложил я. — Я вчера испёк для тебя пирог. Кстати, по старинному национальному рецепту!

— Пойдём, — легко согласилась она. — Признаюсь, Ник, мне очень нравится домашняя стряпня.

18 августа. Вечер

В начале ужина мы, в основном, молчали, но я украдкой за ней наблюдал. Все приготовленное ей, несомненно, понравилось, это чувствовалось и по настроению, и по огонькам восторга, постоянно вспыхивающим в её глазах. Когда с оценкой моих кулинарных способностей было покончено, я закурил, а она, откинувшись на спинку кресла, довольно зажмурилась и ослепительно улыбнулась.

— Ты прекрасно готовишь, Ник. Спасибо тебе за всё!

— Впереди ещё десерт, — улыбнулся я. — И фрукты. Какие ты предпочитаешь?

— Ну-у… — она провела пальчиком по краю стола. — Если честно, то мне очень нравятся персики и яблоки, только зелёных сортов.

— Очень хорошо, — через силу улыбнулся я и почувствовал, что мне опять становится дурно.

Дежавю.

— Ник, — Джина слегка наклонилась ко мне. — Я хочу тебя кое о чём попросить. Только не сочти это за прихоть, просто очень хочется и, к тому же, я так привыкла. Можно после десерта сделать небольшой перерыв? Как это ни странно звучит, я бы… я бы… съела чего-нибудь солёненького, почему-то всегда после сладкого хочется… У тебя случайно не найдётся маринованного огурчика?

В этот момент меня поразила молния, и я ослеп. Теперь ничего не окружало меня, кроме темноты. На иссиня-чёрном фоне появились Дженни и Джина, и чья-то невидимая рука нарисовала между ними знак равенства.

Когда я вновь прозрел, Джина по-прежнему сидела передо мной и невинно улыбалась. Очевидно, она заметила перемену в моем лице, поэтому осторожно спросила: