Ирена Сытник - Женские печали и радости

Когда они выехали из ущелья в узкую, теряющуюся во мраке долину, чуть-чуть посветлело, что дало возможность рассмотреть светлую ленту дороги, вившуюся вдоль берега каменистой горной речки. Далеко впереди сверкала крошечная жёлтая звезда, и, лишь подъехав ближе, Элайна поняла, что это сигнальный огонь на одной из башен мрачного чёрного замка, возвышавшегося над долиной.

Сопровождавшие остались в селении, которое они проехали, а похититель и пленница начали подниматься по узкой неверной дороге, одной стороной примыкавшей к крутому склону, а с другой обрывавшейся в долину.

Всадник ехал медленно и осторожно, всецело доверившись коню, бросив повод на его шею. Вокруг царил ночной мрак, слегка разбавляемый светом множества сияющих в небе звёзд.

Когда подъехали к замку, послышались грозные оклики стражи. Но, услышав голос всадника, ворота поспешно распахнули.

Во дворе к ним подбежали слуги, взяли повод коня и протянули руки к девушке. Но мужчина грубо оттолкнул их, сам взял девушку и спрыгнул на землю. Сапоги гулко ударились о плиты двора. Слуги отчего-то радостно болтали и смеялись, но их голоса доносились до Элайны, словно издалека.

Прижимая пленницу к груди, мужчина пересёк двор и вошёл в высокую узкую башню. Поднимаясь по ступеням крутой винтовой лестницы, он тяжело дышал, но ни на миг не остановился, чтобы передохнуть. За ним шёл кто-то из слуг, освещая путь огнём факела.

Они вошли в какую-то комнату, но не задержались в ней, а поднялись ещё на один уровень, на этот раз по резной деревянной лестнице. Оказавшись в большой круглой комнате, мужчина приблизился к стене, бесшумно ступая по мягкому ковру, и осторожно опустил свою ношу на меховое покрывало. Выпрямляясь, он с облегчением вздохнул, затем вынул из богатых золотых ножен длинный кинжал и осторожно разрезал путы, стягивавшие запястья и лодыжки девушки. Элайна не шевелилась. Но когда в онемевших конечностях запульсировала застоявшаяся кровь, с её губ сорвался невольный стон.

Мгновение постояв рядом, словно колеблясь, мужчина круто повернулся и ушёл. Слуга с факелом поспешил за ним следом, и девушка осталась одна в полной темноте.

Девушка медленно приходила в себя, ожидая, пока в ногах и руках восстановится кровообращение, и они начнут двигаться.

Но долго побыть в одиночестве ей не пришлось. Из дремотного оцепенения вывел громкий и мелодичный звон ударившего где-то над головой колокола, а через несколько минут послышались шаги, показался свет, и в комнату поднялись две пожилые рабыни. Одна несла накрытый салфеткой поднос, а вторая два подсвечника по три свечи в каждом. Поставив поднос и свечи на стол, женщины приблизились к ложу, опустились на колени и начали умело растирать руки и ноги. Затем помогли ей подняться и, поддерживая, подвели к столу. Усадив на покрытый меховой накидкой стул, открыли поднос и предложили поужинать. На подносе стояла тарель с фруктами, сладким печеньем, лакомством, сваренным из мёда и лесных орехов, и кувшинчик с лёгким сладким илларийским вином. Прислуживая девушке, словно принцессе, её накормили, а затем отвели обратно к ложу, предварительно расстеленному и приготовленному для сна. Уложили, заботливо укрыли меховым покрывалом и оставили одну, забрав поднос и свечи. Один подсвечник, с единственной горящей свечой, ей, правда, оставили. Уходя, одна из женщин сказала:

– Я буду в нижней комнате, госпожа. Если понадоблюсь – можете просто крикнуть. Меня зовут Мойна.

– Хорошо, – пробормотала Элайна. Ей сейчас хотелось только одного – спать, спать и спать. Она устало закрыла глаза, повернулась к стене и тут же провалилась в глубокий крепкий сон.

Несмотря на вечернюю усталость, Элайна проснулась рано. Рассветные лучи восходящего солнца едва проникли в восточное окно, высветившись на противоположной стене причудливым узором. Взглянув на окно, девушка увидела на нём ажурную решётку.

Элайна сладко потянулась и невольно поморщилась от боли во всём теле. Особенно болели опухшие запястья и лодыжки, на которых синели полосы от вчерашних пут.

В комнате царила утренняя прохлада, а под тёплым меховым одеялом было уютно и тепло, и девушка решила не вставать, пока её не вынудят к этому обстоятельства. К тому же, теперь ей некуда спешить. Она хотела вздремнуть ещё, но тревожные думы, заполонившие прелестную головку, не дали уснуть. То, что она попала в руки одного из горных баронов, девушка поняла ещё вчера, как только увидела пушистые хвостики лэев на кожаных шлемах похитителей. Но с какой целью её выкрали – вот в чём вопрос! Вряд ли с целью выкупа – она ведь не знатная дама. И не для забав – тогда её поместили бы не в эту уютную, прекрасно обставленную комнату, а в гарем, к остальным несчастным пленницам. Единственное, что приходило в голову, это шантаж. Наверное, кто-то из баронов, узнав, чья она дочь, решил таким образом склонить капитана Олайна к измене – заставить сдать обоз на разграбление. Но они плохо знают капитана, если решились на такой глупый шаг. Девушка не сомневалась, что отец, скорее, пожертвует жизнью дочери, чем изменит своему долгу. А потом жестоко отомстит обидчикам, даже ценой собственной жизни.