Ольга Теплинская - Час совы

– Умеет женщина печь, ничего не скажешь! Они там, на юге все знатные поварихи. То ли времени у них больше остается для кулинарии, то ли продукты вкуснее, – кивнула Люда. – А что это на столе стоит, прикрытое блюдом? Это уже сладкий… Вон как густо орешками присыпан. Сейчас тонюсенький кусочек отрежу, только для пробы…

Но тонко отрезать не получилось. Из пирога, вслед за ножом, стали выползать янтарные абрикосы.

– Ой, мой любимый – с абрикосами!

С наслаждением пережевывая таявший во рту шедевральный пирог, Людмила подошла к окну, полюбоваться ночным городом, и застыла с открытым ртом. Возле подъезда, она вновь увидела старую машину скорой помощи, рядом с которой стояли знакомые санитары. Только на этот раз, к ним присоединился некто третий. Все трое неподвижно стояли на тротуаре, подняв свои головы, и пристально смотрели на Люську.

Девушка охнула, отпрыгнула от окна и выключила свет. Сердце вдруг сильно ухнуло в груди, предупреждая об опасности.

«Может, мне показалось, что они смотрели на мои окна? Люди просто дышат воздухом», – успокаивала себя Люда. Осторожно вытянув голову, она попыталась еще раз взглянуть на подозрительных субъектов. Но никого там не увидела, пропала и машина.

«Чудеса! А были ли вообще там люди или это мое больное воображение?»

* * *

Утром Люда попробовала заползти к мужу на матрац, почувствовать его тепло, рассказать ему о подозрительных типах под окнами, но Ефим только отмахнулся от нее как от мухи, пробормотав, что сегодня он поедет попозже:

– Работу мы почти закончили, остались лишь мелочи, да объяснить хозяевам, как пользоваться системой, – перевернулся муж на другой бок.

Выбежав из подъезда, Люда столкнулась с мужчиной в форме полицейского. Форма была явно ему велика, начиная от фирменного бушлата и заканчивая шапкой – ушанкой, сползающей на глаза.

– Доброе утречко! – браво отдал честь страж порядка. – Рановато вы, гражданочка, в воскресенье из дома выходите.

– Да и вы, гражданин майор, ранняя пташка.

Майор закашлял, косо взглянул на собственный погон и продолжил веселым голосом:

– Я с опросом населения: ничего подозрительного возле дома не замечали?

– А что вы имеете в виду под «подозрительным»? И что такого должно случиться, что вы в шесть утра в воскресенье идете в наш дом с опросами? – перехватила Люда инициативу, чем ввергла полицейского в уныние.

– Вы, девушка, на мои вопросы отвечайте.

– А я должна знать, с чем конкретно связаны ваши вопросы. У нас в подъезде кто – то умер или пропал, или убийство произошло?

– Это секретная информация, – понизил тон майор. – А вы, в какой квартире живете, на каком этаже? Людмила Даниловна Ефимова вам, женщина, знакома?

– Это моя свекровь? А что она сделала?

– Пока выясняем, – напустил еще больше загадочности полицейский. – А она одна живет?

– С мужем. – Люська никак не могла понять, когда ее свекровь успела нарушить закон. – Она еще спит, а мне на работу пора, простите.

Людмила заметила приближающуюся маршрутку и покинула собеседника.

Воскресный день народ дружно решил посвятить спорту. Как – то так повелось у русского человека – он может всю неделю лениться, переедать, но за один выходной пытается сбросить и лишние килограммы, и дать непосильную нагрузку удивленным мышцам, бездействующим большую часть жизни. Население выходит на лыжах, надевает коньки, штурмует бассейны, на следующий день все больше похожи на инвалидов, чем на спортсменов. Но зато и разговоры не умолкают до среды о собственных спортивных рекордах.

Людмила не любила работать в воскресные дни. Здание бассейна было старым, построенным в послевоенные годы. Район прирастал домами и ширился. Людей с каждым годом становилось все больше, и не каждый стремился посещать новые спортивные центры в отдаленных местах. Проще, удобнее и дешевле было пройти пару километров и поплавать в чистой воде среди мозаичных панно с изображением счастливой советской жизни.

В старинном гулком холле стоял несмолкаемый шум жаждущих воды пловцов, кто – то пытался утешить уставшего ребенка, кто – то шуршал пакетами с принесенными бутербродами; громкие голоса, смех детворы, все звуки перемешивались, превращаясь в гудящую какофонию. Иногда Людмиле казалось, что набрав полную мощь, шум превратится в огромный шар, взорвется, станет черной дырой и поглотит всех посетителей бассейна, вместе с администраторами.

К восьми часам вечера остались самые стойкие, которым нечем было заняться дома. Детвора, получив свою порцию спорта, давно разошлась со своими родителями, люди пожилые в вечерние часы приходили редко.