Ольга Теплинская - Час совы

– Ну, чтобы все были здоровенькими, – выдохнула свекровь и одним глотком опустошила свой бокал.

Люська попробовала повторить, но у нее ничего не получилось.Обжигающая жидкость категорически не желала проходить в гортань. Она огненной лавой перекатывалась во рту, раздирая десна и парализуя язык. Люся беспомощно взглянула на мужа – у него получилось несколькими судорожными движениями заглотить питье. Тело его как – то расслабленно обмякло, щеки порозовели, глаза остекленели. Люсе не понравился его вид, но она не могла ничего сказать, – ее рот был наполнен самогоном.

– А теперь, за вас, дети мои! – развеселилась свекровь, отбирая пустые чашки.

– Мама, не надо! – пробормотал Ефим. – Мне завтра на работу рано. Что ж ты все – таки не позвонила? – с тоской в голосе поинтересовался сын.

– Да, откуда? Почту в соседский город перевели. Пока до нее доберешься, легче к вам на поезде приехать.

– А у вас до сих пор нет сотовых телефонов? – изумилась Людмила.

Ей удалось незаметно сплюнуть часть жидкости в носовой платок и сунуть его в карман халата. И сейчас, источая зловоние, самогон норовил просочиться сквозь тонкую ткань кармана.

– Не люблю я это баловство, – нахмурилась свекровь.

– Что вы, это не баловство, это – удобство, – бросилась убеждать Люда. – И мы бы вам часто звонили и вы смогли сообщить, что приезжаете.

– Сказано – не люблю! – отрезала свекровь и грустно уставилась в темное окно.

– Давайте спать, – робко предложила Люська.

– А, давайте! Люди вы не больно компанейские. Пить не пьете, петь не поете.

– Мама, поздно уже петь. Соседи могут полицию вызвать.

– Вот не могу я привыкнуть, что их теперь полицаями называют! Это ж хуже ругательств, каких было, если тебя полицаем обзовут. У нас в городке многие пацаны из милиции поуходили. Не захотели, чтоб их так кликали. Но, какие и остались, – ударилась в размышления Людмила Даниловна.

Дискуссию ее никто не поддержал и она окончательно загрустила.

Положили маму на диван. Небольшое свободное пространство на полу, не могло вместить ее целиком. Ефим надул себе матрац, на котором любил плавать по глади дачного озера, а Люська легла на старое ватное одеяло.

– Я спать то и не хочу. В поезде всю дорогу валялась на полке. Виданное ли дело два дня на полке лежать. Сидеть то мне было не с руки, мешала всем в проходе, полку только боковую дали, вот и лежала, так что выспалась.

Через пять минут раздались первые признаки бессонницы…

У Люськи было ощущение, что это мощный трактор пашет поле под раскаты грозы. Причем и трактор и гроза находились непосредственно в их квартире.

– Фима, она всегда так?

– Сколько я себя помню, да. Но раньше мне это не мешало.

– А папе твоему?

– Папа выдает децибелы еще мощнее.

Даже в темноте Людмила поняла, что Ефим улыбается, вспоминая родных.

Через некоторое время и муж присоединился к маминым трелям. А Люська лежала и боялась, что прибегут соседи и будут требовать выключить перфоратор. Сна не было, лежать на стареньком одеяле было неудобно, из кухни доносились резкие запахи оставленной на столе еды. Тихо пятясь по-пластунски, Люська выползла в коридор и побрела в кухню, убирать остатки пиршества.

Кухонные часы показывали ровно четыре часа: «Час совы» – вспомнилось старое выражение. Почему с ним связано что – то опасное? Образ совы всегда ассоциировался с тайной, с силами магии и предсказания. Недаром на горбатой спине бабы Яги всегда восседала сова. Людмила поежилась.

Неторопливо раскладывая привезенные дары по полкам небольшого холодильника, она выглянула в окно. Там было темно, все соседские дома спали сладким предвыходным сном. Ни одно окошко не светилось. Даже уличные фонари потухли. Только одинокая лампа над подъездом изо всех своих стоваттных сил пыталась осветить округу. Легкие белые снежинки тихо кружились в ее свете, падая на черную землю.

Люда собралась уйти в комнату, там стало немного тише – то ли трактор отработал смену, то ли гроза стихла. Но бросив взгляд в окно, насторожилась. Что – то привлекло там ее внимание. Мирная картинка спящего города, вдруг стала тревожной.

Возле темного микроавтобуса копошились два здоровяка.

«Люди, наверное, уезжают, торопятся на ранний рейс», – стала строить догадки Людмила.

Она привычно вытянула шею и попыталась рассмотреть свое сокровище, одиноко стоящее на асфальте. Сердце ее при этом тихо сжалось от нежности. Людмила мечтала о собственной машине с тех пор как помнила себя. Ей хотелось всегда иметь такой вот небольшой автомобильчик: уютный, быстрый и чтобы только ей одной он подчинялся, ее одну слушался.