Надежда Лавринович - Одержимость

– Да… комната у тебя не так, чтобы очень, – безапелляционно заявила Женька, – ее ведь бывшая хозяйка оформляла? Если не ошибаюсь?

– Не ошибаешься. Поэтому мне и хочется изменить абсолютно все. Поможешь?

– Сделаю тебе не проект, а леденец на палочке! – засмеялась Женька, – причем заметь, возьму недорого. Бутылку Мартини, банку оливок и несколько вечеров за разговорами. Идет?

– Идет! – обрадовалась Лана и обняла подругу.

– А пока ремонт, можешь переехать к нам. Пущу тебя в свою комнату, так уж и быть.

– К вам?! – засомневалась Лана, – а папа как же? Я его не оставлю.

– И не надо. Не переживай так. Папе мы поможем квартиру снять. Недалеко и недорого.

– Неее, Жень. Это неудобно. Я имею в виду, что мы с папой вместе на квартиру переедем. Так лучше будет, и никого стеснять не придется.

– Как знаешь, – Женька развела руками, – мое дело предложить.

Женька не подвела и надежды, на нее возложенные, не обманула. Через восемь месяцев Лана с отцом вернулись в свое преображенное до неузнаваемости жилье. Квартира стала светлой, казалась больше, открылась и задышала. Комнату Павла оформили в коричнево-кремовых и охристых тонах, сдержанно, строго, линии четкие, ничего лишнего. Женька даже достала антикварный письменный стол, небольшой, но основательный, с дубовой столешницей. Стол был именно такой, какой больше всего подходит для работы. Женька прекрасно знала, что отец подруги частенько возится дома с чертежами и бумагами. А Лана получила комнату нежную, салатовую, со светлой мебелью и удобным диваном. Посовещавшись, Лана с отцом решили полностью довериться Женьке. Ее «видению» и вкусам. Осторожный и практичный Павел навел предварительно справки о ней. К своему удовольствию, он выяснил, что Женька настоящий талант и карьера ее непременно пойдет в гору.

– Стоит рискнуть, я посмотрел на ее работы и, надо сказать, она молодчина. Твоя подруга далеко пойдет, помяни мое слово.

– Я только за! Пусть делает, что считает нужным, так даже интереснее, – кивнула Лана.

– А не понравится, заставим переделать, – хохотнул Павел,– и не уйдет, пока не сделает все так, чтобы нам понравилось. Верно, дочка?

Уже через неделю после этого разговора Лана с отцом перебрались в съемную квартиру, а Женька принялась колдовать.

Поэтому сюрприз удался на славу, ходили, охали, изумлялись и радовались.

– Это тебе, Женечка, за работу, – вкладывая в руку Женьки конверт, пояснил Павел.

– И это не обсуждается! – пресекла Лана маминым голосом и тут же прыснула, – ты потратила столько времени, нервов и сил, что было бы свинством не оплатить твой труд. Расценки мы с папой знаем, так что…

– Лана совершенно права. Ты, как я понимаю, все эти месяцы занималась только нами? Спасибо тебе! Нам очень понравилось! Благодаря тебе мы начнем все с чистого листа, в этой квартире ничего не напоминает о прошлом и можно смело строить будущее. Вы уж извините за пафос. Правда, дочка? – Павел Анатольевич привлек к себе Лану и поцеловал ее в висок.

Он знал, хотя Лана не признавалась ему об этом, что боль от исчезновения Милы саднила и по сей день. И если сам он давно сумел пережить давнее разочарование и больше не тосковал о пропавшей жене, то Лана… с ней все обстояло куда сложнее.

Обида на маму засела в сердце Ланы ядовитым жалом, но не подавала видимых признаков жизни. Внешне все выглядело так, будто она перенесла бегство поразительно легко, с некоторым даже равнодушием. С отцом они тему эту обсуждали редко, о маме вслух не вспоминали, словно и не было ее никогда. Но Павел Анатольевич хорошо знал и понимал свою дочь, поэтому обмануть его ей не удалось.

А ведь бывают совсем другие семьи, теперь-то Лана знала это наверняка. И для себя она воображала именно такую семью, как у Троицких. Непременно двое, а лучше трое детей и любящий муж, и полная чаша… в роли отца и мужа Лана не мыслила никого, кроме Егора. Не беда что сейчас он о ней не думает, видимо время не пришло. Все еще непременно будет. Павел Анатольевич, сколько помнила себя Лана, по мере сил и возможностей старался, чтобы «его девочки» ни в чем не нуждались. Семья для него значила много, если не все. И что же? Когда и почему что-то пошло не так? Лана ломала себе голову, рассуждая и пытаясь понять, где ошиблись родители, что сделали не так, чего не предусмотрели? И как ей, Лане, избежать для себя подобных ошибок?

Поэтому к Алине, матери Троицких, Лана тянулась всем сердцем, всей душой.

Работала Лана, не покладая рук, краснеть за нее Алине не пришлось. Руки у девушки оказались ловкими, чуткими и ласковыми. Лана догадывалась, что они недаром такие умелые, то наследие непутевой мамаши. Хоть что-то хорошее оставила Мила для дочери.