Дженнифер Ли Арментроут: Лунный свет

Она запустила вторую руку ему под рубашку, и ее хватка стала жестче.

– Ты намерен заставить меня поработать над этим, не так ли?

Он чуть не рассмеялся.

Проклятье.

Учитывая то, о чем он думал, ей придется поработать очень усердно. Опуская стакан на стойку бара, он откинул голову и закрыл глаза, заставляя разум очиститься. Она оставалась блаженно тиха, пока трудилась над ним рукою.

Теперь это было ему как никогда необходимо: бездумная разрядка и она… Клэр?

Клара? Имя начинается на «К», в этом он был уверен. Как бы там ни было, она знала, что делает. С каждой минутой он становился тверже, но его голова… Он полностью отключился.

Люциан раздвинул ноги шире, оставляя ей больше места для маневра, и на ощупь потянулся за стоившей несколько тысяч долларов бутылкой бурбона. Сегодня вечером он должен был потерять себя, почувствовать себя по-настоящему живым. Как и в любую другую ночь, но в эту – особенно, потому что завтра ему предстояло кое о чем позаботиться.

Сейчас он не хотел размышлять об этом, а думал только о ее руке, губах и, может быть, о том, как… Мягкие, едва слышные шаги по полу в помещении сверху заставили его открыть глаза. Он повернул голову, решив, что ему чудится, но звук не исчез. Определенно, это были шаги.

Что за черт? Потянувшись вниз, он поймал тонкое запястье, остановив ее. Девушке это не понравилось. Ее кулак дернулся, лаская его жестче и грубее. Он сильнее надавил ей на руку, чтобы остановить.

– Люциан? – в голосе девушки звучало недоумение.

Он не ответил, поскольку напряженно вслушивался. Откуда могли взяться шаги? В комнатах наверху никого не могло быть.

Ночью прислуга уходила. Они все отказывались оставаться в особняке де Винсент после того, как на небе появлялась луна.

Он наверняка ослышался, и винить в этом следовало проклятый бурбон.

Господи, может быть, он сходит с ума.

Вытащив ее руку из штанов, мужчина повернулся, чтобы посмотреть на нее. Разглядывая запрокинутое лицо, подумал, что она действительно красива, но он давно уже понял, что красота – лишь краткий дар, данный бездумно. В большинстве случаев она была поверхностна, а в некоторых – даже не натуральна, создана и изменена умелыми руками.

Обхватив ее за затылок, он невольно задавался вопросом, как глубока была ее красота и где оборачивалась уродством. Он прижал большой палец к яремной вене, почувствовал, как участился пульс, и заинтересовался.

Ее губы раскрылись, а тяжелые ресницы опустились, прикрывая глаза цвета местного ириса, который как раз цвел по всей Луизиане. Он был уверен, что дома она хранит пару корон и ленты, которыми щедрый Юг отмечает хорошенькие лица.

Люциан начал опускать голову, когда на столешнице зазвонил его телефон. Он немедленно отпустил женщину и развернулся, она разочарованно забормотала. Шагнув к трубке, он немало удивился, когда увидел на экране имя своего брата. Было поздно, и, кроме того, в это время блудный сын наверняка уже был в постели где-то в комнатах этого же дома. Дев наверняка даже не был со своей невестой, как полагалось нормальным парам, которые не вылезают из постели сутки напролет.

И опять же, он с трудом представлял себе девственную Сабрину, трахающуюся с кем бы то ни было.

Ходили слухи о мужчинах и женщинах семьи де Винсент. Одни казались совершенно ложными. Их прапрабабушка когда-то утверждала, будто если мужчины де Винсент влюблялись, то это было быстрое и глубокое чувство без раздумий и промедлений.

Чушь собачья!

Единственный из них, кто когда-либо влюбился, был их брат Гейб, и посмотрите, чем это все обернулось? Проклятым хаосом.

– Что? – ответил Люциан в трубку, вновь потянувшись за бутылкой.

– Ты должен спуститься в кабинет отца немедленно, – приказал Дев.

Люциан вскинул брови, когда его брат повесил трубку. Это было интересное требование. Опустив телефон в карман, он застегнул штаны, вытащил ремень и бросил его на ближайший диван.

– Жди меня здесь, – велел он.

– Что? Ты оставляешь меня? – требовательно спросила девушка таким тоном, будто ни один мужчина никогда не уходил от нее, если она уже положила руку на его член.

Ухмыльнувшись, он открыл дверь, которая вела на веранду второго этажа.

– Да, и ты будешь ждать, пока я не вернусь.

Девушка открыла рот от удивления, но, выходя из комнаты, он знал, что она может беситься сколько влезет и тем не менее останется и дождется его.

Он пересек веранду, попал на закрытую лестницу и прошел по ступенькам в дальнюю комнату на главном этаже. Дом был тускло освещен и тих, когда он босыми ногами прошлепал по кафельному полу, который вскоре сменил деревянный.