Елена Филон - Долина падающих птиц

Ещё на ступеньку выше. Ещё… и ещё… и раздалось рычание, от которого сердце упало в самые пятки, а изо рта вырвался приглушённый крик.

Позади стояли два огромных чёрных добермана, глядя на меня ядовито-красными глазами, рыча и скалясь.

– Они не тронут тебя… пока я им не прикажу, – с неприкрытой угрозой прозвучал голос Августа, и лишь спустя долгую паузу я сумела оторвать взгляд от собак и вновь взглянуть на свою ожившую фантазию.

– Я не понимаю… – зашептала, слабо качая головой. – Ты… здесь. Как? Как это возможно?

– Успокойся, Рони. Ты забываешь дышать, так и до обморока недалеко.

Рони. Только Август меня так называл, выдрав середину из моего полного имени и сочтя это оригинальным.

Боже… но как? Как?..

– Я… Ты мне кажешься? Или снишься? Это… ведь сон, да?

– Погладь собачку – проверишь, – скривил губы в едкой ухмылке и ещё шаг вперёд сделал, оказавшись в полуметре от меня. – Вот же как нехорошо получается, – нахмурил брови и прищёлкнул языком, – когда ты ко мне приходила, у меня и в мыслях не было сомневаться в твоей реальности, в том… что ты нуждаешься во мне. А стоило мне прийти в гости к тебе и-и-и… что в итоге?.. Воздух воняет страхом. В глазах отторжение. В словах холод. Вот уж не рассчитывал на такой приём.

Псы зарычали громче.

– Видишь? Ты даже Барсика с Рексом расстроила, – цокнул и усмехнулся. – Что? Неужели даже на чай не пригласишь? Объедать тебя не стану, даю слово.

– Боже… я сошла с ума. Спятила… – схватившись за голову, попыталась смотреть, куда угодно только не на Августа и его псов. Надеялась, что таким образом они растворятся, оставят меня в покое, потому что я не хотела… не могла… не желала верить в то, что ВСЁ ЭТО происходит на самом деле. В то, что ЭТО может быть реальным. Ведь если это реально, то я безоговорочно точно сошла с ума!

Ещё на одну ступень выше… Размытое пятно пронеслось перед глазами, а миг спустя руки Августа тугим кольцом обвились вокруг моей талии, и он прижал меня к своей груди настолько плотно, что, клянусь, я слышала, как громыхало в груди его сердце. Я проводила каждый его удар через себя.

Знакомое тепло растеклось по телу. Знакомое покалывание возникло в кончиках пальцев…

– Отпусти, – попыталась вырваться, но хватка Августа стала лишь сильнее. Брови выгнулась, а взгляд наполнился укором.

– Кажется, ты совсем не скучала по мне, Рони.

– Я не могла скучать по тому, кого не существует, – солгала.

– А вот это было обидно, – спустя паузу прошипел. – Разве не ты звала меня?

Набрав в лёгкие побольше воздуха изо всех сил постаралась, чтобы голос не дрогнул:

– Я не звала тебя.

– Разве?.. А мне казалось… ты умоляла меня прийти. Умоляла спасти тебя. Умоляла защитить.

– Это… это было пять лет назад. И я не…

– Всего-то пять лет назад! – перебил громко. – Всего пять лет, когда у нас с тобой впереди должна была быть целая вечность! Помнишь, я обещал тебе её?.. Нет? Не помнишь? Как же много ты успела забыть… Я так разочарован.

Это был первый раз, когда я по-настоящему его испугалась. Этот дикий пронзительный взгляд, стальная хватка рук на моём теле, тяжёлые брови сдвинутые к переносице, напряжённые челюсти, губы собранные в тонкую линию. И голос… голос, которым он говорил проникал в самую глубь меня и распространялся по телу, как вирус, поражающий каждую клеточку кожи, каждую частичку организма, вынося смертный приговор.

Это был не тот Август, каким я его знала. Мой Август никогда и ни за что не стал бы меня пугать.

– Ты изменилась, – его голос вдруг стал низким и с лёгкой хрипотцой, а каждое слово казалось шёпотом промозглого ветра. – Мне нравится твоя кожа, – костяшками пальцами провёл вниз по скуле, – такая мягкая… Мне нравится твоё тело, – вниз по шее и тёплыми подушечками пальцев отчертил ключицу, а затем каждый побелевший с годами шрам. Замер. – Ты дрожишь.

Да, я дрожала. Просто не могла это контролировать.

Он был там. Держал меня в объятиях. Говорил со мной. И пах точно так же, как и пять лет назад… Запах лета, солнца и полевых цветов. Мне нравился этот аромат.

– Но больше всего… – заскользил взглядом вверх: от высоко вздымающейся груди, по изгибу шеи и замер на губах, – больше всего я люблю твои губы. Такие же… сочные, яркие. Нежные, как лепестки розы. Так и хочется…

– Я тебя не знаю, – выдавила из себя натянутым, как струна голосом. И повторила громче, с требованием: – Отпусти! Я тебя не знаю!