Алекс Д - Отражение

– Куда? – нахмурилась Кравченко.

– В Москву. Поступлю в МГУ, устроюсь на работу. Эдвард обещал помочь. У меня там есть маленькая квартирка. Дядя Степан умер в том году, и она по завещанию отошла ко мне. Я не могу здесь. Этот город чужой для меня. Люди – чужие. Все, кроме тебя. И Эдварда Эванса, да и Никита тоже по-прежнему дорог мне.

– Бросишь меня? – подавленно спросила Мила. – И молчала так долго. Лика, тебе не обязательно бежать. Ты можешь устроиться на работу и здесь.

– Могу, но не хочу, – твердо ответила Анжелика, взглянула в окно. – Поговорим завтра. Я приехала, – сунула сотню в кулак подруги, чмокнула в щеку. – Спасибо, что была со мной. Спокойной ночи.

– И тебе. Выпей немного и спать ложись. И завтра я попробую тебя отговорить.

Лика вышла, каблуки цокнули о тротуарную плитку. Стояла, пока такси не скрылось из виду. Ночь опустилась на город. Холодная и туманная, черная.

И она вспомнила, как еще пару дней назад, так же провожала взглядом машину Никиты. Неужели все было обманом? Может быть, она не любила его, но рядом с ним ее душа была свободна. Хотелось улыбаться и говорить, о чем угодно. Смотреть в голубые глаза и видеть в них свое отражение. Чувствовать себя другой, или… Самой собой? Настоящей, живой и красивой. Не скучной, не унылой, а интересной, улыбчивой. Лика взглянула в беззвездное мрачное небо. Ее обокрали, безжалостно и грубо. Украли мечту и надежду. Кого винить? Кому предъявить претензии?

Она горько рассмеялась в тишине, стоя под воротами своего холодного замка, где жила пленницей, а не гостьей. Душа ее болела. Сердце ныло от обиды и разочарования. Но нужно идти домой. Только, где ее дом? Настоящий дом Анжелики.

Точно не здесь.

В особняке царил полумрак. Она шла к лестнице, одну за другой зажигая лампы. Больше света. Искусственного, холодного, равнодушного к ее печалям.

Лика знала, где Макс хранит свою коллекцию вин. Позаимствовала одну бутылку. Он даже не заметит. Это ее вечер, и она сама решит, как его закончить.

Осилила только половину, и уснула прямо в платье. Ничего не скажешь, отличное начало для взрослой жизни.

Дальше будет только хуже.

Весь следующий день Анжелика провела в постели. Она не отвечала на звонки, не выходила из комнаты, не желая никого видеть и слышать. Даже не ела, а только пила. Воду из-под крана, так как сама мысль о том, чтобы спуститься и дойти до кухни внушала в девушку ужас. Болело все…. И душа, и сердце, и голова… от выпитого накануне. Все утро ее рвало дорогущим вином из коллекции Макса, а потом она просто спала, или смотрела в окно. Дождь. Бесконечный дождь. Серое небо, опустившееся на уродливый город. Анжелика не считала Лондон красивым. Словно сердце мирового зла, манило и отталкивало, выбрасывая тех, кто не принял правила игры. Выплевывая….

Одиночество – страшная сила. Разрушительная и в тоже время одухотворенная, дарующая осознание истины. Аристотель говорил, что тот, кто находит удовольствие в уединении, либо дикий зверь, либо Бог. Она не Бог, значит, остается другое.

У нее было всего несколько месяцев, когда Лика не чувствовала себя одинокой. Она училась верить, шаг за шагом, обнажая душу, раскрываясь, подобно цветку. И первый парень, в которого девушка собиралась влюбиться, предал ее в самом начале зарождающихся отношений. Но злости не было. Она даже пыталась понять его, оправдать, и у нее получалось. Такой красиво упакованный соблазн в лице Фреи – невозможно устоять.

Несколько раз звонили в дверь. Макс был дома, Лика слышала его шаги, но не открыл незваным гостям. Скрывался в своих гостиных, и, может быть, напивался в одиночестве. Это единственное, что объединяло их. Боль, потаенная в глубине сердца. Боль утраты, нежелание смириться и жить дальше.

«Я не умереть хочу – я жить не хочу, – всплыли из памяти слова главного героя полузабытого фильма про парня с маниакальной склонностью к суициду.

Как сейчас, перед ней стояло лицо Макса на похоронах Софии. Четыре года назад. Потухший взгляд, заострившиеся скулы. Она бывала на многих похоронах, но таких пустых, отрешенных глаз не видела никогда. И ее мучил вопрос, а был ли Макс Эванс другим… до похорон? Когда начался его путь в пустыню, в которой он прибывал до сих пор. Отключил все чувства, кроме гнева, презрения и сарказма.

Всегда…. С чего бы ни начался полет ее мысли, она возвращалась к нему. Словно не думать о нем, не могла и не умела. Может, он проклял ее, еще тогда в самом начале. И итогом проклятия стала ее нездоровая зависимость от него.