Мария Мирей - Лицедей, или Верни мне меня. Книга первая

Вот она, правда нашей жизни, из такого болота уходят только на тот свет. Как бы ты не прятался, каким бы ты не был умным, и умеющим просчитать каждый шаг. Наступит такой момент, когда недоглядишь, прозеваешь, и будешь пожинать плоды собственной глупости.

Взял на руки ее понес в гору. Только бы донести, только б успеть. Нога занемела, в ботинке хлюпало от собственной крови, стекающей из раны на ноге. Плечо окаменело, кровавый ожог пока не болит, но скоро я не смогу им и пошевелить. Но упрямо иду вперед, переставляю ноги, боясь выпустить из слабеющих рук свою ношу. Вдалеке послышался шум двигателя. Проверить едут.

Время, уйти есть, пока машина догорать будет, и пока не поймут, что трупов в ней нет. Затем искать станут, землю рыть, пока не найдут. Меня не найдут. Есть место одно, о котором ни одна живая душа не знает. Только бы дойти. В голове шумит, ноги с трудом слушаются. Диана на руках словно мертвая, распахнутые глаза в небо смотрят, а капли дождя стекают по лицу, цепляясь за бархатные ресницы, и срываются, словно слезы, катятся по бледным щекам.

Нельзя останавливаться, отключусь сразу же. Рано еще, найти могут. Продолжал идти. Не знаю, сколько шел, час, два три, пять. Ночь давно уже, и проклятый дождь хлещет по лицу, затекая за шиворот .Подстегивает, поторапливает. Ельник старый узнал сразу. Дошел.

В хижину вошел, аккуратно положил Диану на кровать. Раздел ее и сам разделся. Нашел простыни, разорвал на полоски и перетянул рану у нее на боку. Только когда уложил жену на кровать, и сделав необходимые инъекции, и укутав в одеяло, занялся собой. Обработал свои раны и залез к ней под одеяло, крепко прижав к себе ледяное тело, боясь выпустить хоть на мгновение, или пропустить тот момент, когда ей станет плохо. Терпел, пытаясь не уснуть, сколько мог, перебирая в памяти счастливые моменты нашей жизни. Их было так ничтожно мало. Самые крохи. Я бы многое отдал, что б отмотать назад и все переиграть. Но жизнь такая штука, реванш просто так не предоставит, его зубами надо выгрызать, вырывать с мясом жертвуя самым дорогим, что у тебя имеется. Плавая в своих воспоминаниях, то коря себя, то подбадривая, не заметил, как отключился

Диана

Я выплывала очень медленно, с мучительной болью терзавшей мой бок. Горло саднило и неимоверно хотелось пить. Едва открыв глаза, как взгляд уперся в деревянный потолок из грубого сруба. Скользнул по таким же стенам и небольшому, но чистому окошку, прикрытому голубой шторкой в белый горошек. Я лежала на кровати, и первое что отметила, в домике было очень тепло, даже жарко. Осторожно, чуть повернув голову, которая тут же отдалась резкой болью, нашла источник жара. Влад лежал лицом ко мне так близко, что я могла пересчитать его длинные, изогнутые ресницы. Заросшее темной щетиной осунувшееся лицо, и свежий шрам, рассекающий его правую бровь по диагонали. Правая рука крепко лежала на моем животе, словно удерживая меня на месте не давая встать, впрочем, сейчас встать для меня непосильная задача.

Мне ужасно хотелось пить, но я не спешила его будить, продолжая рассматривать. Горькие складки пролегли у его губ, а темные идеальные брови тревожно хмурились, словно кто-то невидимый беспокоил и угрожал моему мужу во сне.

Вот темные ресницы дрогнули и на меня уставились ярко-зеленые глаза. Долю секунды, и рука на моем животе напряглась, а губы растянулись. Нежная улыбка расцвела на его лице, улыбка из прошлого. Я и забыла силу ее красоты. Сокрушительную силу.

–Ну, привет, Ди.– И пристально смотрит. Этот взгляд я вижу впервые. Безумный и жаждущий, звериный. Облизываю пересохшие губы, и Влад отзывается судорожным вздохом.

–Где мы, Влад? Что со мной?– хрипло спрашиваю.

–Ну и напугала же ты меня девочка… Не отдам. Никому, даже смерти не отдам, пока не решу иначе.– рука зарывается в волосы и с силой притягивает лицо к себе. Губы прожигают мой рот, а рука придавила к кровати. Не смотря на слабость, я почувствовала как тянущая сладкая боль растекается между моих бедер.

Губы Влада скользнули к шее, кусая ее, оставляя метки, стремясь заклеймить и прожечь насквозь своим пылающим поцелуем, а руки сжали грудь. Я вздрогнула, а Влад, выругавшись, ослабил хватку, приподнявшись на локте.

–Мы в горах. В десяти километрах от того места, где на нас было совершено покушение. Ели ты помнишь, нашу машину взорвали. Как ты себя чувствуешь?

– Не знаю. Пить хочу, и есть, наверное.

Снова легкая улыбка коснулась его губ. Он поднялся и налил в причудливую глиняную кружку воды, из такого же глиняного кувшина. На нем была черная водолазка, подчеркивая его рельефный живот и рук, а также спортивные штаны, такого же цвета. Вещи отлично сидели на нем, из чего я сделала вывод, что это его вещи, а не с чужого плеча, и место это ему хорошо знакомо.