Юлия Динэра - В огне

– Посмотреть? Ты же ни черта не умеешь! Иди, готовь свою яичницу. – Он кричит, а затем тон снова становится спокойным, мое сердце ноет, скручивается и дрожит, я не знаю, как оно еще живо.

– Просто хотела знать, что ты в порядке.

– Тебя это не касается.

Не касается. Он прав.

20 Марта 2017

Этот ненавистный мною огромный дом, с множеством пустых комнат снова открывает передо мной свои двери, и я лишь радуюсь тому, что больше не вернусь в него. Снова надеваю свои очки, доигрываю последний акт, скорбящей вдовы. Переступаю порог, втягиваю в себя воздух, которого мне долго не хватало, истерично хохочу, так что отголоски смеха отдаются эхом от стен большого зала, с кучей ненужных дорогих картин и статуэток в виде орла, волков, и тигра. Ну, прям самец. Шах и мат, Петерсон.

– Никакого уважения к покойному. – Цокает языком, направляется прямиком ко мне, уверенной походкой, с той же властью в глазах, этот человек непоколебим. На нем тот же черный костюм, который я видела на кладбище, волосы аккуратно уложены назад. Ничего плебейского.

– О, мой Бог. – Шепчу я сама себе. Хочется убежать, провалиться под землю.

– Здравствуй, mana mīlestība. – Его ухмылка такая же дикая, как и прежде. Он помнит меня. И он хорошо знает, как меня бесит его лживое «Любовь моя». Я не шевелюсь, не дышу, ничего не говорю. Адриан медленно снимает с меня очки и заглядывает в мои глаза, пристально, изучающе. Куда-то падаю, проваливаюсь. Так долго не думала о нем, как о чем-то реальном, когда вспоминала, то молилась, чтобы этот сущий кошмар больше никогда не повторился в моей жизни. Теперь он снова стоит передо мной, и я вот-вот грохнусь в обморок. Начинаю часто дышать, стискиваю зубы от злости. Что он здесь делает? Неужели.. Нет, это не может быть правдой. Даже не хочу знать, спрашивать. Иду к лестнице, которая ведет в мою бывшую комнату.

– Какое невежество. Где твой огонь, Алина?

Перегорел, ублюдок, ты забрал последнюю спичку.

– Я заберу свои вещи и уйду. – Меня трясет, но я стараюсь говорить спокойно, вот бы мне немного его бессердечности, я бы не дрожала, как осиновый лист.

– Я так не думаю. Спустись обратно. – Тон грубый. Командует. Снова. Я замираю, но не спешу оборачиваться или спускаться вниз. Слышу шаги, медленные, громкие, сердце колотится. – Скучала по мне? – Вдыхает аромат моих волос, я задерживаю дыхание, пока он обходит меня вокруг, надеваю маску невозмутимости.

Смеется. Вызывает волну отвращения в моей голове.

– Даже не спросишь, что я здесь делаю? Конечно, ты знаешь. Ты ведь не глупая, правда? Спустись вниз. По-хорошему.

– А то что? – Сглатываю ком. Мой голос напуган, больше, чем я того хотела. Это все он. Я никогда не боялась его, но пугало то, что он делал со мной, как заставлял себя чувствовать. – Применишь силу?

Фыркает.

– Я не обижаю маленьких девочек.

Адриан поднимает руку, я вздрагиваю и закрываю глаза.

– Что ж.. Теперь ты боишься меня? – Его рука осторожно заводит прядь волос мне за ухо, я открываю глаза. – Думала, я ударю тебя, маленькая глупышка.

– Дай пройти. – Толкаю в грудь. Но что по сравнению с его сильными крупными мышцами мои руки толщиною с трость? Пошатываюсь назад, Адриан резко хватает меня за запястье, оборачиваюсь, тяжело дыша, еще чуть-чуть и я покатилась бы с лестницы.

Он шагает вперед, прямо на меня, я пячусь назад по лестнице, ноги путаются, Адриан крепко держит мою руку, и если я дернусь назад то, упаду. В его глазах нет ничего, что можно назвать человеческим, даже животное более милосердное, чем он. Лицо словно камень, ни тебе ухмылки, ничего, даже насмешки нет. Думаю, был ли он таким сердитым раньше? Теперь уже не знаю. Знаю точно, что не боялась его прежде, а теперь не знаю чего ожидать. Оглядываюсь назад, в страхе запутаться в собственных ногах и сломать себе что-нибудь. Когда мы приближаемся к первому лестничному выступу, Адриан отпускает мою руку, я не была готова к этому. Размахивая руками, в надежде за что-то ухватиться, я падаю на пол. Челюсть сводит от злости, сверлю мужчину взглядом, а он даже не смотрит в мою сторону, обходит меня вокруг, словно какой-то пакет с мусором и идет в кабинет, доступ в который ранее мне был закрыт. А мне и не нужно было, просто Петерсон никому не разрешал даже подходить к двери этой злосчастной комнаты, за витиеватой лестницей.

Я никогда не желала встретиться с ним снова, но иногда глубине души, я мечтала, что однажды мы с ним поменяемся местами. Думаю, этому не суждено случиться.