Дана Стар - На грани двух миров

– Просто… Просто потому, что ничего не украла, – обиженно шепнула, опустив глаза в пол. – Мне чужого не надо. Я просто заблудилась.

Я брезгливо оттолкнул от себя замарашку, отряхнув ладони друг от друга. Врёт ведь. Сто процентов врёт!

Было дело, когда кучка беспризорников с ближайшей деревни ко мне в хату забрались. Я тогда настолько остервенел, что пулю каждому в пятую точку пустил. Хорошо, что эта была соль. Но сейчас… сейчас я перешёл на боевые. С каждым днём жить становится не на шутку опасно.

– Как тебя зовут, откуда ты? – на корточки присел, взглядом исподлобья по рыжим волосам полоснул. – Будет лучше, если сама признаешься, чтобы я в полицию просто так не звонил. Признаешься, и может быть я позволю тебе просто уйти.

Кажется, девчонка немного опомнилась. И у нашей потеряшки проявился характер, на пару с бесстрашием.

– Я не помню, как меня зовут! Ясно! – борзая, раскричалась тут до хрипоты. – Я вообще ничего не помню! Мне просто очень холодно… и у меня болит голова. А ты тут орёшь, как ненормальный!

Наглая, неотесанная прошмандовка! Через колено бы перебросил и нахлестал от души. А затем ещё и рот с мылом промыл, чтобы со старшими не огрызалась. Судя по всему, девчонка была младше меня на несколько лет. На вид, замарашке примерно двадцать два – двадцать три, не больше.

Так. Хватит! Достаточно уже пустого трёпа. Иначе сорвусь окончательно. А меня вывести, всё равно что перед акулой с куском сырого мяса проплыть.

– Я просто ненавижу чужих, – громко заявил. – Да и вообще в принципе ненавижу людей. Это моя территория. Я одиночка. А ты – убирайся! Пошла вон, – ногой с треском по полу топнул, прогоняя нахлебницу. – Здесь тебе не дом милосердия! Я сам еле-еле концы с концами свожу, постоянно одну рыбу жру. Тошнит уже! Иди туда, откуда пришла. Ещё раз увижу – в открытом море притоплю. На корм карасям.

Грязная, в подранном до дыр платье, которое когда-то было идеально белым, поверх которого была наброшена джинсовая куртка, прихрамывая и спотыкаясь на каждом шагу она, обхватив своё дрожащее тело руками, пулей выскочила из сарая и, не проронив ни единого звука, побежала в сторону берега.

– Эй! – окликнул. Всё же не выдержал, сжалился, добродетель блин. – На вот, возьми, – бросил полбуханки хлеба. Один кусок ей пожертвовал, другой оставил себе. Снова придётся за припасами хрен знает куда тащиться. – Возьми и забудь дорогу к моему дому. Навсегда. Я люблю одиночество.

Хлеб взяла, бережно так взяла, к груди прижала и снова зашаталась, как пьяный маятник, петляя из стороны в сторону, пока, наконец, не скрылась за старым разбитым пирсом.

– Вот ведь чудище заморское. Выползла на мою голову из глубин семи морей, – плюнул в песок, руки в карман спрятал и зашагал обратно в хату, довольный, блин, победитель.

Вот только радости никакой не было от этой «победы».

Лишь дикие кошки изнутри шкрябают, своими острыми когтями вырывая орган за органом, нерв за нервом. А потом плетут из этого добра клубки, которые с наслаждением гоняют по всем закоулкам моей сгнившей душонки.

Но девчонка и не думала сваливать. Так и знал! Стоило только пустить козла в город, и конец. Тот на милость всё до самой последней травинки выжрет. Сегодня полбуханки дашь, завтра уже целую потребует, а после завтра притащит роту беспризорников, которые задерут меня до дыр.

На следующий день я уже просто вызвал наши местные «правоохранительные органы». Ничего не стал объяснять голодранке, пусть с ней разбираются те, кто должен это делать по праву.

С рассветом меня снова разбудил раскатистые лай Грома. Я, естественно, сразу же догадался почему «ветра нет, но волны как прокаженные к берегу несутся». На улицу в валенках выскочил, злой как сам чёрт, потому что опять не выспался. Мельком в щель между досками сарая глянул, а там она сидит. И у меня дежавю в башке вспыхнуло. Да так вспыхнуло, что я чуть было заикой до конца своих дней не остался.

День начался один в один, как и предыдущий.

Да что ж ей всё неймётся. Ясно ведь дал понять, чтобы десятой дорогой мою избенку обходила!

С психу кулаками по дряхлым деревяшкам треснул, но тут же заставил себя остыть. Не, ну в самом деле! Не бить же мне девчонку, воспитывая, как дворнягу, чтобы выработать условный рефлекс на мои угрозы? А девчушка-то бесстрашная, кажется, не испугалась свихнувшегося рыбака и снова приплелась за добавкой в виде словесных тумаков.

В общем, бить девок – не моя фишка. Я хоть с виду и свихнувшийся на голову невменяемый псих-отверженец, но на самом деле, моё сердце ещё не полностью превратилось в острые рифы. Хай там закон по всем правилам разбирается, за землю я плачу, а избёнка моя приватизирована.