Людмила Ладожская - В плену любви I

Райнер не стал ее больше донимать разговорами. Он убедился, что она вполне адекватна. Дал поручения своему водителю в отношении Таси, накинул китель, надел фуражку, схватил портфель и вышел из дома. Уже было около девяти утра и надо было быть в комендатуре, чтобы, как сказал Альтман, «наводить порядок в этом городишке».

************************************

Подъезжая к центру, Райнер заметил, что город заметно оживился. Немцы упорно развешивали листовки о пропаганде работ в Великой Германии для молодежи. Ходили патрули. Местные жители тоже уже появились на улицах города. Периодически, по местному радио немцы объявляли о том, чтобы жители города собрались на площади в 12.00. Что это все для их блага. Что за неповиновение немецкому командованию грозит расстрел. Жизнь как будто бы пришла в свое русло. Только по улицам шныряли люди в форме, и везде была слышна немецкая речь.

Когда Райнер подъехал к комендатуре, машина Кенинга уже стояла. Он вошел в здание. По сравнению со вчерашним вечером, там царил порядок. И даже на некоторых кабинетах старые вывески были заменены новыми. За ночь солдаты конечно, постарались. Молодой офицер вошел в кабинет оберста.

Кенинг был слегка помят, и весь его вид говорил, что кофе вчера был очень крепкий. Кенингу было около сорока семи лет. Физической подготовке его можно было позавидовать. Это был подтянутый, рано полысевший мужчина с крючковатым носом. Он был похож на эдакого лысого орла, особенно когда злился. Вот и сейчас он сидел в кресле под портретом Гитлера и, насупившись, о чем-то раздумывал.

– Нортемберг, доброе утро. Долго спите. Хотя, если оно у вас доброе, почему бы не поспать! Как ваша рука? Вы уже освоились в своем кабинете? Он напротив.

– Еще нет, господин оберст. Я думал обсудить план наших действий.

– План прост. В 12.00 будет собрание на площади. Я выступлю с речью. Главу города не нашли. По-видимому, скрылся вместе с семьей. Сейчас в подвале сидят двое. Вчера их взяли на заводе в кабинете директора. Я дал установку привести в комендатуру всех, кто занимал высокие должности. Сегодня назначим бургомистра города, начальника полиции. Всех партийных в гестапо. Будем выяснять их намерения о сотрудничестве. В противном случае расстреляем. Бургомистр и полиция займут здание Дома пионеров. Там достаточно места. Так, Райнер, вы идите и попросите в приемной Эльзу сделать мне крепкого чаю. Обосновывайтесь в новом кабинете. В 12.00 выйдем на площадь. Да, и еще проконтролируйте, чтобы солдаты успели сколотить трибуну на площади.

– Я понял вас, господин оберст. Все будет готово.

Райнер пошел исполнять приказание, а сам нет да нет ловил себя на мысли о спасенной девушке с красивым, но сложным в произношении для него именем – Таисия. Мысли о ней его просто не хотели покидать.

************************************

Тася тем временем успокоилась, вытерла слезы, открыла комод, достала альбом для фотографий, перебрала фотографии и вернулась в большую комнату. Эрих уже расправился с завтраком и допивал свой чай. Она села за стол и внимательно посмотрела на фрица. В руках у нее было бабушкино фото.

– Отведи меня к бабушке на могилу.

– Да, хорошо, – сказал Эрих, поняв ее просьбу.

Он взял автомат, и они вышли из дома. Шли минут пятнадцать, в сторону выезда из города. Потом свернули в лесочек и буквально сразу вышли на красивую полянку. Тася сразу увидела на возвышении бугорок из свежей сырой земли. Место было красивое. Эрих умудрился сделать даже небольшой деревянный крест, из того, что нашел утром во дворе. Тася со слезами бросилась на могилку. Она долго плакала, как будто бабушка ее услышит и придет к своей любимой внучке. Но она не приходила. Таисия успокоилась. Прикрепила фото к кресту и, оглянувшись, с благодарностью посмотрела на Эриха. Он стоял поодаль и исподлобья наблюдал за девушкой. В ее взгляде он увидел боль, одиночество, горе и беспомощность. Именно тогда он проникся состраданием к этой милой девушке. Именно тогда он не мог взять в толк приказ фюрера об уничтожении славянской нации. Он смотрел на эту красивую беззащитную девушку и не понимал, какую угрозу этот ангел может представлять для Германии.

Он подошел к Тасе, помог ей подняться и дал понять, что лучше вернуться домой. Они вошли в дом. Эрих принялся суетиться на кухне. Принес еще откуда-то рюкзак с едой, разложил все по полочкам, убрал со стола.

Тася уселась у окна и тупо уставилась в одну точку, не понимая, как жить дальше. Из этого состояния ее вывел стук в окно. Галка постучала в окно, объявив, таким образом, о своем приходе, понеслась уже к двери. Тася обернулась на немца. Он же схватил автомат и направил его в сторону двери.