Весь СССР, они теперь себя и сами так стали звать, занял самый угол у кормы корабля две двойные нары и у них получилось купе. Завесили его одеялом и теперь могли чувствовать себя не в общей казарме, во всяком случае от лишних глаз по дальше. Петр Степанов оказался не только старшим по званию и должности он еще оказался и опытным старшиной. Срочную службу он пахал на финской заставе. Поэтому он сразу собрал у всех все продукты в два больших мешка, подвязал их к крайней нижней наре, и определил, что раз дали на две недели, то идти судно будет месяц не меньше. Поэтому вводится строгая экономия и график дежурств по купе. С сего дня в купе должны постоянно находиться не менее двух человек. Во время будущего плавания всем запретили в светлое время суток выходить на палубу, только ночью и по очереди. Один раз в день они будут получать в общий котелок кашу на четверых и добавлять в нее по одной банке сух. пайка, чай с сухарями, галеты на черный день. Так и постановили. 31го августа 1936го года сухогрузы с баржами были построены в кильватерный строй и вышли по Неве в Финский залив, затем Балтика. Никто не знал, что их ждет дальше…
Ночь… Еще одна бессонная ночь в больничной палате. За окном серело. Холодное сентябрьское утро просыпалось не спеша. Вот и горлица, как всегда прилетела и села на подоконник, по урлюкала пару раз и упорхнула по своим птичьим делам. Дождь опять шел всю ночь, не проливной, а так временами, но холод стал чувствоваться еще больше. На столе у окна стояла полная окурков пол. литровая банка с ужина деда Толи, а в форточку не успевал выветриваться весь смог накура и запах чувствовался во всей палате. В коридоре стучала своими принадлежностями уборщица, готовясь промывать с хлоркой полы. Больница еще спала, но уже не ночным мертвым сном, а полу дремом. Олечка всю ночь просидела, прижавшись всем телом к Егору и парню от этого было очень приятно. Николаевич закончил ночной рассказ и теперь лежал с раскрытыми глазами уставившись в одну точку на потолке, как будто желая просверлить ее глазами. Егору так не хотелось отпускать от себя свою неожиданно возникшую любовь, ночью он случайно положил ладонь ей на грудь. Оля не стала убирать ее, и парень почувствовал упругую, вместившуюся в его огромную ладонь, дрожащую каждой клеточкой, девичью гордость. Он по началу было убрал руку, но Оля сама положила ее назад и нежно поцеловала Егора в подбородок. Такого острого ощущения молодой человек еще не испытывал никогда, да и девичью грудь он держал в руке впервые в жизни. Егору стало не по себе, он вдруг ясно ощутил, что его мужское начало вдруг стало расти и каменеть. Видно это поняла и девушка. Она пристально посмотрела сквозь слабый свет синего светильника палаты в глаза Егору и как будто случайно своим локтем прикоснулась к его плоти. Егор накрыл себя и ее одеялом, ему было не удобно и немного стыдно происходящего, но ладонь его все сильнее сжимала ее грудь. Свозь легкий халатик и лифчик угадывался набрякший сосок. Егор запустил свою руку в расстегнутую верхнюю пуговицу и приподняв непонятно кому нужное производство аккуратно коснулся двумя пальцами сосочка груди. Николаевич рассказывал про свою Розу, а в руке Егора была настоящая, живая роза. Парень поцеловал свою красавицу в сладкие губы и решил опустить руку чуть ниже, но тут же получил по рукам. Очень тихо, на самое ушко она ему сказала, что не может так и все. Оля опять прижималась к парню, и они сидели и слушали рассказ летчика. Ночь…. Какое это дивное слово – ночь…Какие только чудеса происходят в это время суток, чего только не услышишь…
Утро началось как обычно – Оля сменилась до послезавтра, прошел обход, и Егор получил следующий список на обследования, потом завтрак, обход по врачам со сдачей анализов, обед и на конец свободное время– сон, потому, что самое интересное было еще впереди. Ждали продолжения и соседи по палате. Дед Толя чудил и придумывал разные выдумки стоя на балконе с папиросой в руке. Опять приход жен ветеранов, опять приход новой девицы со столовой от Раи с тормозком для Егора, опять бурный ужин после ужина в столовой и вот все улеглись, Николаевич положил подушку по выше, запрокинул под голову свою руку и продолжал………….
ИСПАНИЯ
Море в это время года в основном спокойное. До выхода в нейтральные воды с нами шли два эсминца Балтийского флота— «Задорный» и «Неустрашимый». Потом они ушли и караван остался сам на сам с судьбой. В трюмах было ужасно жарко, не спасали вытяжные вентиляторы, да еще началась морская болезнь. Очень многие просто лежали зеленые цветом и не могли ни есть, ни пить. В составе СССР как ни странно никто не лежал, все переносили практически нормально. Сидели и играли в карты, домино или перечитывали несколько взятых с собою книг. Есть особо не хотелось поэтому, как и сказал их старшина, ели только утром. Кто-то один шел с талончиками и получал на четверых почти полный котелок каши с жидкостью от варки. Затем открывали одну банку тушенки или две рыбы и кидали туда, перемешивали и получалась то уха, то кулеш. Крупа в основном дробь 16ть или овсянка. Николай рассказал своим новым товарищам про свою Розу, которую все знали и не могли понять за что ее сослали. Узнав от Николая, что Пташинского просто расстреляли наступила гнетущая тишина. Николай постарался сменить тему. Первую бутылку коньяка выпили за первую неделю плаванья. Все начали вспоминать родных. Сережа Сошенко вспомнил свою семью, ведь он даже не сказал жене, что уехал в длительную командировку. Коля лежал на наре застеленной одним матрацем без постельного белья, подложив руку под подушку, уткнувшись лицом в стену корабля и слышал, как волны, разрезаемые носом с шумом, бьются о клепанное железо, пенятся и остаются где-то позади. За первую неделю прошли Швецию, Латвию и Литву, германский Кенигсберг, польский Гданьск и опять вошли к нейтральным водам Германии, в которой с большой скоростью рождался великий фашизм. Караван шел под своим флагом, его несколько раз сопровождали немецкие миноносцы или неожиданно рядом показывалась верхняя часть субмарины или просто длинный бурун от поднятого из-под воды перископа. Но никто не подходил больше чем на пять кабельтовых к каравану. 13того сентября подошли к Дании и повернули в пролив между Данией и Швецией. Ночью 15го сентября, выйдя подышать свежим морским воздухом стали видны огни по левому борту. Это был огромный город – Копенгаген. 18го сентября, обогнув Данию, вошли в Северное море.
Читать дальше