Кристина Воронова - Меня нужно купить

Но всё равно я с надеждой смотрела на телефонный аппарат. Андрей мне понравился, как никто и никогда прежде.

Я так зациклилась на Андрее, что была рада отвлекающему маневру в виде моей подруги Ани, которая завалилась в гости, как обычно, без приглашения. Это была классически красивая блондинка с зелёными глазами. Красота Ани, к её сожалению, была настолько правильной, что становилось неинтересно, словно какая-то математическая формула, в подлинности которой никто не сомневается, поэтому никто не пытается её разгадать.

Судьба Ани начиналась трагически: молодые родители (папе – 16, маме – 15), на 6 лет оставили её в страшной глухомани у бабушки. В этом жутком селе не было ни одной машины, ни единого магазина, не говоря уже о каких-то развлечениях. Бабушка была безумной, поэтому в доме не было книг. К тому же, суеверие мешало старухе завести электричество. Так что автоматически отпадали: холодильник, телевизор и прочая современная техника.

Они топили дровами, а освещали дом свечами.

Единственная причина, почему родители Аню всё-таки забрали, заключалась в том, что ребёнку нужно было ходить в школу. В столице её никто не ждал: двадцатилетняя мамаша занималась своей красотой, а папа ушёл в бизнес.

Аню подобрали «добрые» сектанты, и девочка ходила проповедовать и продавать книги. Единственные убеждения девочки строились на дремучих суевериях бабушки и бреднях, которыми «кормили» свою паству проповедники. Аня боялась сказать о ком-то плохое слово, естественно, не имела негативных привычек и даже парня.

Секта была интересной: они постоянно ожидали Судного дня, во время которого выживут лишь кристально чистые люди, поэтому Аня старалась быть идеальной.

Мы с ней решили прогуляться возле озера. Я красочно рассказывала об Андре.

Аня изрекла два тезиса. Первое, что: «Если Богу угодно, то мы будем с ним безумно счастливы». Второе: «Что если я предполагаю в этом человеке возможность своего грехопадения, то нужно с ним немедленно рвать, ибо в этом – козни Сатаны».

Так как Анюта сама себе противоречила, я не знала, что и думать. С горя решила позвонить Тане. Для меня она являлась единственным источником информации о милом моему сердцу Андрее.

Трубку взял какой-то молодой человек. Почему-то на английском языке он сообщил мне, что Таня ещё спит. «Боже, до чего они напились!» – ужаснулась я.

Информацию я с него не «выбила», и осталась в расстроенных чувствах. Мне казалось, что любовь всей моей жизни прошла мимо меня.

Я чуть ли не плакала, а Аня утешала меня притчами о Добром Самаритянине.

Когда я вернулась домой, то с ужасом узнала, что, пока я гуляла с Аней и пыталась дозвониться Тане, мне оказывается, на домашний номер звонил какой-то мальчик. Я чуть не упала в обморок от горя, мне хотелось повернуть время вспять. Следуя женской логике, я во всех несчастьях обвиняла Аню с Таней.

Уже поздно вечером, когда я потеряла последнюю надежду на его звонок, раздалась трель телефона.

Это был ОН.

– Привет, ты меня помнишь? – издевался Андрей.

– Ну, да, – взяв себя в руки, небрежно ответила я. – Наверное, ты Андрей.

Парень скромно согласился с моим логическим выводом.

Он поинтересовался, не болит ли у меня голова. Потом повисла неловкая пауза.

– Ну, пока, – прервала я наступившую тишину.

В его голосе прорезался испуг:

– Ну, что ты! Давай увидимся как-нибудь.

Я по непонятной причине, следуя той же женской логике, тут же перехотела его видеть.

И я начала «лепить» отмазки: «Я устала, погода ужасная, мне завтра рано на работу…»

И он решил меня обмануть:

– Ксюш, но я всё равно возле твоего дома, выходи, или я к тебе сам поднимусь.

Теперь испугалась я, представив, что я предстану перед ним без косметики и с не расчёсанными волосами.

– Ну, мне же нужно привести себя в порядок!

– Хорошо, сколько тебе нужно времени? – он засмеялся.

– Где-то около часа, – несмело сказала я.

– Хорошо, выезжаю, – ответил он, и я поняла, что он ещё у себя дома.

Мы посмеялись, и напряжение неловкого разговора было снято.

Мы встретились, с ним было удивительно легко. Странно, общаешься с человеком впервые и чувствуешь абсолютную лёгкость и раскованность. Словно окунаешься в детство, становишься ребёнком. Купаешься в бесконечном восхищении его взгляда.

Нас притягивало друг к другу, и мы не представляли, как раньше могли жить врозь.

На его воротнике таяли снежинки, он поправил капюшон, соскользнувший с моих волос: «Не мёрзни, лапочка».