Ольга Погодина-Кузьмина: Сумерки волков

— Я не могу лежать как бревно. Ты же сам будешь жаловаться.

В конце концов он смирился с тем, что их близость всегда будет механической, без провалов сознания, без нежности и трепета, и стал трахать ее спокойно и быстро, чтобы поскорее уснуть. Он сам не знал, откуда взял для нее прозвище Буратино, но все чаще мысленно называл ее так.

Сестра жены Аглая бо́льшую часть года путешествовала по Азии в компании друзей. Она вернулась загорелой, коротко стриженной, с татуировками на толстых лодыжках, с тяжелой расхлябанной походкой от привычки гулять босиком по песку, но, кажется, наконец была довольна жизнью. Она преувеличенно восторгалась джунглями и природой побережья, пересказывала вычитанные в интернете тайны древних храмов, смачно описывала странные и часто отталкивающие привычки местных жителей:

— К этому просто надо привыкнуть. Человек вообще грязная тварь. Люди не могут жить вместе, чтобы не пытаться обдурить и обгадить другого. Просто в Индии это не принято скрывать. И это, может быть, лучшее, что там ощущаешь. Не надо фальшивить, что-то из себя выделывать. Можно есть руками, если хочется, чесаться в любых местах, если чешется. Можно пописать под любым кустом. Когда живешь просто, душу как бы омывает от всех проблем. Там все просто. Там — рай.

Друзей своих она теперь называла сестричками и братишками, а после ужина садилась на ковер и читала мантры. Кристина уверяла, что приятели сестры — дети уважаемых обеспеченных людей, которым можно всецело доверять, но Максим подозревал, что двадцатилетнюю девчонку завербовали сектанты, чтобы тянуть из нее деньги. Ему, собственно, не было дела до Аглаи, но после гибели Ларисы он ощущал что-то вроде ответственности за всю ее семью, тем более что тесть, Владимир Львович, почти не интересовался жизнью дочерей.

Максим решил поговорить с Аглаей о ее планах на будущее в ближайшую субботу. Они были приглашены на день рождения к подруге жены, дочери влиятельного чиновника из силовых структур.

Дорога шла через поселок, сворачивала в заповедный лес, огибала глухой забор и упиралась в створки бронированных ворот. За бетонным тянулся еще один забор, кирпичный, с коваными пиками по верху. Участок вокруг зарос ольхой и шиповником. Туристы, случайно оказавшиеся в здешних местах, вероятно, потом рассказывали о засекреченных военных базах и тайных космодромах. На самом деле посреди еловой чащи и торфяных болот, в окружении неприютных, извека нищих деревень поставлен был помпезный боярский терем с пристройками, хозяйственными службами, гостевыми палатами и конюшней.

Из этих усадеб, густо окружавших столицу, спрятанных от посторонних глаз за крепостными укреплениями, можно было составить немалую по европейским меркам страну. За два года жизни в Москве Максим успел перевидать имений и резиденций, но теперь, поднимаясь по белокаменным ступеням палат опричника, не мог отделаться от чувства, что навечно заблудился в чужой недоброй сказке.

Именинница Полина, блондинка с мордочкой американской куклы, похожая на всех женщин этого круга, как бывают похожи все красавицы на портретах художника средней руки, встречала гостей вместе с моложавой матерью, тоже блондинкой. Эти длинноволосые Барби усложняли прохождение сказочного квеста — порой было невозможно отличить мать от дочери, двадцатилетнюю красавицу от сорокалетней, собственную жену от чужой.

В просторном холле, на яшмовом полу, ровно в центре геральдического узора со знаменами и львами на щите, хозяйка и гостьи соприкоснулись щеками.

— Ой, и ты приехала? — прощебетала Полина, оглядывая Аглаю, которая нарядилась в индийское сари. — Ты уже не лечишься на Тибете?

— Зачем ей лечиться? — встревожилась Кристина.

— Ну как же, девочка, после всего, что было у вас в семье! — мать Полины осторожно шевелила гусеницами силиконовых губ. — Я не верю в автомобильную катастрофу, таких случайностей не бывает. Могу представить, как вам трудно! Особенно Глаше.

— Почему это особенно мне? — Аглая уставилась в лицо хозяйки, местами увядшее, местами по-младенчески припухшее от уколов.

— Потому что ты еще не вышла замуж.

Аглая не полезла в карман за словом:

— А мы к вам нарочно приехали. Пускай нас тут взорвут или перестреляют на ваших ступеньках, как в «Крестном отце», а вас позовут в ток-шоу на Первом канале.

Полина не нашлась, что ответить, только хлопала накладными ресницами. Аглая провела удар на добивание: