Юрий Барышев - Мадам Гали. Операция «Сусанин»

Внимание мадам Легаре привлекло чудовищно безвкусное здание в псевдорусском стиле, втиснувшееся между двух старых домов. Казалось, со временем это чудище просто раздавит своих невольных соседей в прямом смысле слова, как теперь давил на них обилием колонн, всевозможных башенок и прямо-таки индейской раскраской фасада.

Весь первый этаж этого монстра, оказалось, занимал ресторан, и мадам вдруг показалось забавным сегодня поужинать именно здесь. Тем более что ни один из ресторанов, которые она любила в юности, не сохранился таким, как в шестидесятые. Да и не стоит возвращаться туда, где когда-то тебе было хорошо, будет только хуже. Мадам Легаре вспомнилась где-то прочитанная фраза: «Когда тебе снится родина — плачь, тебе снится место, которого больше нет. Потому, что прошло время». Фраза излишне чувствительная, но, пожалуй, верная по сути.

Создатель интерьера ресторана, судя по всему, был не меньшим поклонником сказок Пушкина и рисунков Билибина, чем архитектор. Сводчатые потолки, массивные витые колонны и многочисленные изображения красавиц и витязей а-ля рюс на стенах, без всякого сомнения, пришлись бы весьма по вкусу царю Салтану. Очевидно для создания ощущения абсолютной гармонии, откуда-то звучал джаз.

Разумеется, ресторан не мог предложить своим клиентам низкокалорийных или хотя бы просто вегетарианских блюд. Впрочем, нашлось сухое вино и овощной салат. Приняв заказ, официант удалился, изображая на лице почтительность, хотя было заметно, что обычные клиенты заведения привыкли тешить себя обильными трапезами с многочисленными переменами блюд и солидным количеством водки. Между прочим, водки, которые здесь предлагались, носили имена всевозможных князей и стоили по 800-1500 рублей за бутылку. Хотя, насколько было известно мадам Легаре, из современных российских алкогольных напитков только «Столичная» имела полное право называться собственно водкой. А стоила повсюду значительно дешевле. Но пусть о правах на торговые марки спорят бизнесмены.

— Простите за дерзость, но, быть может, вы позволите?

Конечно, мадам Легаре давно уже заметила этого человека. Бесконечные новогодние праздники, очевидно, слегка утомили завсегдатаев ресторана, и зал был почти пустым. Брюнет, лет под сорок, в безукоризненном темном костюме. Лаковые ботинки сияют, не смотря на январскую столичную слякоть. Неужели носит галоши? Или прошел до ресторана всего несколько метров, от двери собственного дорогого автомобиля? Или просто служащий заведения, обыкновенный жиголо? Или?.. Да, впрочем, какая разница?

— Почему бы и нет? Благодарю вас.

Мадам чуть улыбнулась и, встав, грациозно опустила руку на плечо неожиданного кавалера. Тот благодарно и с достоинством кивнул, обнажая в улыбке великолепные зубы, и, выждав такт, повел партнершу по зале в медленном танце.

Он умел танцевать. Ей всегда нравилась стихия танца, нравилось, когда на нее, танцующую, смотрят десятки восхищенных глаз. Нет, она никогда не занималась этим профессионально, в ее жизни всегда находились дела важнее и прибыльнее. Она давно поняла, какое удовольствие может приносить та жизнь, которую она вела вот уже несколько десятков лет, жизнь, связанная с постоянным риском. Она, как никто, умела получать наслаждение от секса. Но танец…

В танце она всегда раскрывалась как-то особенно, на несколько минут вновь становясь юной, мечтательной, неопытной. Интересно, подозревали ли об этом многочисленные мужчины, которые пытались добиться расположения мадам Легаре, строя при этом планы, способные изменить мир? Пожалуй, нет, иначе мир на рубеже двадцатого и двадцать первого веков был бы иным.

И еще — ей наверняка попадалось бы в жизни гораздо больше по-настоящему талантливых партнеров. А так — их можно пересчитать по пальцам.

Человек в темном костюме, продолжая танец, снова улыбнулся и слегка тряхнул головой, убирая со лба упавшую на глаза иссиня-черную прядь. Мадам Легаре показалось, что в этой пряди предательски сверкнули несколько седых ниточек, и все же она невольно вздрогнула.

Если бы не эта седина. Какими знакомыми показались ей жест и улыбка!.. Конечно, не может быть ничего общего. И прошло почти двадцать лет, и…

— Вы не позволите пригласить вас к моему столику?

Музыка как-то незаметно прервалась и, вся еще во власти неожиданных воспоминаний, мадам машинально позволила отвести себя к чужому столу. Официант, угодливо изогнувшись, немедленно поставил перед ней вино и салат.