Мишель Гостье - За гранью разума. Вчера. Сегодня. Завтра. Навсегда… Книга третья

– Джеймс? – удивилась, сидевшая за большим столом из красного дерева, пятидесятитрёхлетняя рыжеволосая женщина.

– Да, Мэри, – Джеймс направился к ней.

Широко улыбнувшись Мэри О Коннел легко поднялась со своего кресла.

Удивительно, но за двадцать пять лет Мэри мало изменилась. Она была, как и прежде, доброй и отзывчивой, красивой и стройной, лишь немного мелких, почти не заметных морщинок обосновались на её прекрасном лице, но они только предали шарма необыкновенной внешности женщины.

– Джеймс, ты же хотел приехать на выходные, – Мэри крепко обняла мужчину.

– Изменились планы, – Джеймс одной рукой прижал женщину к себе, а второй протянул ей цветы. – Это тебе, дорогая.

– Боже мой, Джеймс, ты, как и обычно, не можешь без приятных сюрпризов, – Мэри расплылась в улыбке, с удовольствием приняв подарок. – Спасибо, – женщина достала из шкафчика высокую вазу. – Ты без звонка. Что – то случилось?

– Да, – не дождавшись приглашения, Фокс присел на мягкий стул.

– Что? – не на шутку взволновалась О Коннел, забыв о вазе.

– Я соскучился, – мило улыбнулся Джеймс.

– Джеймс, – облегчённо вздохнула Мэри и зашла в маленькую душевую в углу кабинета, чтобы набрать воду в вазу. – Ну, и шутки у тебя, – женщина вернулась к столу и поставила розы в вазу.

– Я не шучу, – возразил мужчина. – Я, правда, очень по тебе соскучился, – он протянул руку через стол.

– Я тоже, Джеймс, – Мэри присела в кресло и взяла Фокса за руку. – Как у тебя дела? Как студия? Как мои мама и папа?

– Всё прекрасно, – ответил Джеймс. – Но, вот твои родители, Мэри, о них особый разговор. Ты так редко бываешь в Нью–Россе, они так скучают по тебе.

– Я знаю, Джеймс, – Мэри посмотрела на него проникновенным взглядом. – Я тоже. Но, я не могу приезжать чаще. Здесь много людей, каждый день, нуждающихся в моей медицинской помощи.

– Прошу тебя, – Фокс сильнее сжал руку женщины. – Не забывай о нас. Мы физически здоровы, но, вот наши души не меньше твоих пациентов нуждаются в тебе.

– Хорошо, – улыбнулась Мэри и решила сменить тему разговора. – Ты сегодня прекрасно выглядишь, – заметила О Коннел. – Не как обычно. Глаза просто сияют от счастья. Рассказывай, что случилось?

– Это отголоски вчерашнего дня, а вчера был самый прекрасный день, который только мог случиться в моей жизни. – Фокс убрал руки за голову и сладко потянулся.

– Так, так, – Мэри, с любопытством, заглянула в календарь, стоявший на столе. – Семнадцатое июля тысяча девятьсот девяносто пятый год, – она перевела недоумевающий взгляд на Джеймса. – И, что же это за день?

– Сейчас не могу сказать, – Джеймс посмотрел на женщину. – Но, когда придёт время, ты обязательно обо всём узнаешь.

– Дай, угадаю, – взяв в руки карандаш, и вальяжно откинулась на спинку кресла. – Ты принял решение больше не игнорировать чувства твоей Беа и ответить ей взаимностью? Тебе не кажется, дорогой, что эта наивная блондинка слишком молода для тебя? Ей хотя бы восемнадцать есть?

– Во – первых, ей двадцать два, – Джеймс улыбнулся. – А, во – вторых, моё сердце давно занято.

– Ах, ну да, как я могла забыть, – усмехнулась женщина.– Таинственная Джессика, которая однажды появится в твоей жизни. Не напомнишь, сколько осталось ждать?

– Совсем немного, – подмигнул Джеймс. – Четверть века.

– Всего – то на всего, – засмеялась О Коннел, приняв слова Фокса за шутку. – Тогда это в корне меняет дело.

– Да, да, Мэри, совсем немного и я познакомлю тебя с этой удивительной девушкой.

– Джеймс, боюсь тебя разочаровать, но спустя четверть века, твоя Джессика будет не очаровательной девушкой, а такой же древней мумией, как мы с тобой.

Мэри громко засмеялась, а Джеймс с удовольствием подхватил её, не меняющийся с годами, задорный смех.

– А, если серьёзно? – Мэри посмотрела на друга. – Что произошло?

– Хорошо, – Джеймс принял серьёзный вид. – Как ты посмотришь на то, если я открою музей?

– Что? – О Коннел оставалась в недоумении. – Музей? Джеймс, у тебя накопилось столько «барахла», что впору открывать музей? – Мэри вновь рассмеялась.

– Нет, ты меня не поняла, – улыбнулся Джеймс, оценив острую шутку женщины. Он поднялся со стула и начал медленно ходить по кабинету. – Я хотел бы открыть музей, посвящённый рок – группе «Малыши в чёрном», – Фокс бросил несмелый взгляд на Мэри, заметив, что улыбка покинула её лицо. – Я ни в коем случае не хочу скомпрометировать Джона Мэя, поэтому, это будет маленький музей в Нью–Россе, только для «своих». Понимаешь, Мэри, – мужчина вновь присел напротив женщины. – Я скучаю по ним. Я скучаю по ним каждую минуту. Я ничего не могу с собой поделать. Я пытался забыть о них, пытался стать Эрином Маккензи, но у меня ничего не вышло. Я ни на что не претендую. Я лишь создам свой мир, в котором окружу себя ими, точнее нами. Нашими старыми, потрепанными временем, фотографиями и пластинками, копиями музыкальных инструментов и мягких игрушек от поклонников, что бросали нам прямо на концертах. Выдержками из официальных интервью, в которых мы так пытались быть серьёзнее и обязательно пытались сказать что – то очень умное, чтобы поразить журналистов, и нашими повседневными, глупыми фразами, которые мы в шутку, без всякого стеснения бросали в адрес друг друга. Нашим звонким смехом и тихими слезами, высоким полётом и незначительными падениями, – Джеймс сделал паузу, а после тихо продолжил.– Я всё ещё их люблю и единственное, чего хочу, это быть чуточку ближе к ним.