Тэми Хоуг: Алиби-клуб

– Знаешь что-либо о семье Ирины?

– Нет, и сомневаюсь, что Шон знает. Ему никогда не приходило в голову спросить об этом.

– Она не была членом клуба любителей платить налоги?

Я глянула на него.

Нелегалы составляли большую часть рабочей силы в конном бизнесе Южной Флориды. Они приезжали в Веллингтон каждую зиму, так же как владельцы и тренеры пяти или шести тысяч лошадей, которым предстояло соревноваться в одном из самых крупных и самых богатых событий в конном мире.

С января по апрель население города увеличивалось втрое из-за притока людей, от миллиардеров до едва сводящих концы с концами. Главными зрелищными площадками были Палм-Бич Поло и Конноспортивный клуб. Последний напоминал многонациональный плавильный котел: нигерийцы работали охранниками, гаитяне опустошали мусорные урны, мексиканцы и гватемальцы вычищали стойла. Раз в год иммиграционная служба шерстила площадки конноспортивных соревнований, распугивая нелегалов как крыс, забравшихся в амбар.

– Ты знаешь, что я собираюсь сообщить о происшествии, и здесь появятся люди, – сказал Лэндри.

Под людьми он понимал детективов из офиса шерифа, которые явно не входили в число моих фанатов. Несмотря на тот факт, что когда-то я была одной из них.

Три года назад во время облавы на наркоторговцев по моей вине был убит полицейский. Неверное решение, неповиновение приказам, парочка дерганых дилеров метамфетамина, и рецепт катастрофы готов.

Я не осталась целой и невредимой (ни физически, ни морально), но я не погибла вместе с тем несчастным. Были копы, которые никогда не простят мне этого.

– Я нашла тело, – сказала я. – Нравится им это или нет.

Нет. Я не хотела находиться здесь. Не желала знать человека, который стал трупом, истерзанным аллигатором. Но неким образом эта проблема стала моей, и я ничего не могла с этим поделать. Жизнь – та еще сука, а в конце всех ждет смерть. Кого-то раньше остальных.

На месте преступления с жертвами убийств редко церемонятся. Кто-то натыкается на них, приходит в ужас от одного взгляда на свою находку и звонит копам. Затем в порядке очередности на место прибывают полицейские в форме, детективы, оперативно-следственная группа с фотографом. Одни ищут отпечатки пальцев, другие фиксируют расположение предметов. Подъезжает судмедэксперт, осматривает тело, переворачивает его – изучает все: от цианоза до сквозных ранений и личинок насекомых.

В силу обстоятельств, люди, которые сотни раз уже работали на месте преступления и еще сотни раз будут, не могут позволить себе видеть в жертве чьего-то ребенка, мать, брата, возлюбленного. Кем бы ни был этот человек при жизни, во время осмотра места преступления он обезличен. Только когда полицейские вплотную приступают к расследованию, он снова становится чьим-то отцом, сестрой, мужем, другом.

Тела, найденные в воде, обычно сразу именуются «утопленниками».

Нет ничего хуже утопленника, пролежавшего в воде несколько дней – достаточно долго, чтобы началось внутреннее разложение, наполняющее тело газами и раздувающее его самым нелепым образом. Достаточно долго, чтобы кожа начала облезать, а рыбы и насекомые объедать и проникать в тело. Последний раз я видела Ирину в субботу вечером. Сегодня понедельник. Когда ее вытаскивали из воды, я отвела взгляд – правда не сразу. Я могла позволить Лэндри отвезти меня домой и избавить от этого зрелища, но чувствовала, что обязана остаться, по крайней мере еще немного. Ирина была частью того, что заменило мне семью. Я испытывала некую странную потребность защитить ее. К несчастью, уже ничего не поделаешь, слишком поздно.

Помощникам шерифа отдали приказ вытащить мертвого аллигатора на берег. Люди коронера следили за изъятием обрывков ткани из пасти рептилии. Трясущимися руками я прикурила новую сигарету и прислонилась к машине слишком взвинченная, чтобы сидеть. В старые времена, когда я была «в строю», как говорят копы, ничто меня не трогало. Бесчувственная. Хладнокровная. Не было дела, за которое я не бралась, засучив рукава. Я была женщиной с определенной миссией – вершить правосудие, или по крайней мере доставлять плохих парней на блюдечке в офис окружного прокурора. Переходила от дела к делу, как наркоман, нуждавшийся в очередной дозе.

В моей полицейской практике последней жертвой убийства стал человек, которого я знала. Мы вместе работали, и он мне нравился. Его убийство – моя вина. Я приняла плохое решение: войти в лабораторию по изготовлению метамфетамина в сельском районе Локсахетчи. Взяла фальстарт, скажем так. Один из дилеров с безумными глазами и стрижкой «рыбий хвост», шваль по имени Билли Голем, навел пистолет мне в лицо, затем резко развернулся и выстрелил. Я в ужасе смотрела, как пуля попала в лицо Гектору Рамиресу и прошла навылет. Кровь и ошметки мозга забрызгали стены, потолок и моего начальника, который стоял позади Рамиреса.