Людмила Немиро - Я твоя истина (СИ)

— Тише, успокойся, — детектив опустил руки мне на плечи и усадил на место. — Тебе придется ехать. Есть вероятность, что там делами заправляет Мухамед.

Не знала, нарочно Ричард сказал это или же в самом деле араб скрывался в Турции, но такое заявление произвело на меня незамедлительный эффект. Пальцы предательски задрожали — пришлось сжать подлокотники кресла, чтобы не выдать истинных чувств.

Но Прайс слишком хорошо меня изучил. Насупился, отвернулся и, взяв со стола какую-то бумагу, протянул мне.

— Вот, возьми. Это инструкции. Не глупи там. А то ты любишь…

— Я не дала своего согласия…

— Лена, хватит, — прервал Рик с невозмутимым видом. — Принеси пользу своей стране.

Я закатила глаза.

— Ты еще попроси меня гимн спеть, твою мать. Как вы задолбали.

Поднявшись и выхватив из рук Прайса бумагу с инструкциями, выскочила из кабинета и вихрем пронеслась через весь участок. И только в лифте немного пришла в себя, осознав, что в Стамбул мог полететь кто-то из детективов, а попросили меня. Это значило, что дело действительно приняло серьезный оборот и там нужен человек, которого не жаль терять. Злобно улыбнувшись, я ощутила, наконец, полное спокойствие.

Что ж, чудесно. Если столкнусь с арабом, вероятнее всего, погибну. Возможно, только этого и жду. Если нет, чего ради таскаюсь вслед за Линчем и выполняю его приказы? Явно же нарываюсь на плачевный исход.

Вечером того же дня Малкольм приехал в отель, где я временно проживала, пока не получила новое задание. Собирая вещи и краем уха слушая наставления босса, размышляла над убогостью окружающей обстановки. Ни о поездке думала, ни о ее последствиях. Меня почему-то беспокоила паутина, висящая в углу над старым телевизором, и потрепанное постельное белье. Я, ночуя в этом номере, даже не снимала одежду перед сном. Отвратительна была сама мысль о том, чтобы лечь в такую постель.

— …и мне известно, как ты остерегаешься восточных стран, — донеслось до моего слуха, но я вздрогнула и пальцем указала на тумбочку.

— Смотри, таракан, — выпалила, абсолютно искренне удивленная.

Линч вздохнул и посмотрел на меня выразительно.

— Да, наш бюджет проживает не лучшие времена.

— По-моему, он вообще умер — этот ваш бюджет.

Продолжила складывать свои немногочисленные пожитки в дорожную сумку.

— Не злись, прошу тебя, — вдруг коснулся моей руки босс, принуждая остановиться и взглянуть на него.

Покачала головой, горько улыбнувшись.

— Это не злость, Малкольм, — ответила, усевшись на кровать рядом с Линчем. — Просто устала.

— Ты ведь можешь уйти, девочка.

— Не могу. Ты знаешь, что не могу. Не сейчас.

Начальник кивнул.

— Тогда придется завершить начатое, — развел он руками и, достав из внутреннего кармана пиджака носовой платок, промокнул вспотевший лоб.

— Боже, как твое сердце выдерживает? Носить в такую жару строгие костюмы — смерти подобно.

Малкольм поднялся, тихонько посмеиваясь.

— Ничего особенного. Я привык, — и добавил, протянув мне белый конверт, который все это время вертел в руках: — Держи. Это твое.

Порывисто обнял и за дверью скрылся.

Ну и как это понимать? Так ведет себя, словно хоронить меня собрался.

Ух, достали…

В конверте оказался билет и наличность. Не слишком много, но этого должно было хватить на недлительное пребывание в Турции.

Дальше необходимо будет проверять карточку или же связываться с Линчем. На этот случай у нас был особый номер, позвонить по которому можно из любой точки мира. Звонок при этом оплачивала организация. Именно поэтому такие действия были самыми крайними, даже экстренными.

В общем все было под контролем, однако легкое беспокойство я все-таки ощущала. А в таком состоянии в мою голову упрямо врывался образ Кавьяра, смотрящего вслед отъезжающей машины, в которой укрылась я с Ханной.

Даже спустя два года невыносимо было вспоминать обо всем, что случилось со мной в Марокко. Такие события нельзя просто взять и выбросить из памяти. Они вновь и вновь будут возвращаться, оставаясь вечным напоминанием о горьком опыте. И пусть жалость и привязанность к Клио в первый год не отпускала меня, со временем все встало на свои места. Однако как бы я ни храбрилась, но видеть грека по телевизору было больно и неприятно.

Больно, потому что мое существо отзывалось на его образ. Неприятно из-за всего, что пришлось пережить по его вине. Никогда не думала, что я настолько злопамятна и мстительна, но, к сожалению или счастью, это оказалось именно так.