Лея Картер - Неправильный папа

Я кладу телефон в сумочку, из примерочной появляется Алиска. Она в пышном белом платье, длинном до пола в рюшечках и оборках. Настоящая принцесса, просто сердце замирает.

– Какая красота! – восхищенно восклицаю я и с ужасом прикидываю, во что мне эта красота обойдётся.

– Берём! – уверенно заявляет Алиска, и её мордаха светится от счастья.

Через несколько минут мы выходим из магазинчика в холл торгового центра. В одной руке у меня огромный пакет, в другой – Алискина ладошка. Алиска довольная вышагивает рядом и красноречиво поглядывает на стеклянные витрины, в которых рядами выставлены игрушки.

Конечно, ребенку сложно пройти мимо такого великолепия: куклы в шикарных платьях, плюшевые игрушки, всевозможные настольные игры расставлены специально так, чтобы завлечь в отдел юных покупателей и их родителей. Но я тащу ее мимо с непоколебимой уверенностью. Наш бюджет с трудом выдержит даже платье, так что в ближайшее время – никаких новых игрушек.

Замечаю тень разочарования на ее личике.

– Хочешь, завтра мы сошьём белое платье для твоей Барби?

Я вспоминаю, что у меня есть какие-то обрезки, немного шифона. А заново одетая кукла – это почти как новая.

– Кру-у-то! – тут же оживляется она. – Пышное? Как у меня? Мамочка, оно такое красивое, я в нём как невеста! Мы и тебе такое купим, когда ты будешь выходить замуж за дядю Андрея.

Я чуть не поперхнулась. Ничего себе, какие у неё планы!

– Милая, – говорю я ей осторожно. – я, конечно, выйду замуж. Но это необязательно будет скоро. К тому же, дядя Андрей – наш друг. С чего ты взяла, что он хочет на мне жениться?

– А я его спросила, – заявляет вдруг Алиска. – Думаю, он согласен.

О Боже! Не хватало мне ещё свахи в лице собственной дочери. «Думаю, он согласен».

– Думаешь?

– Ну да! Он, конечно, ничего не ответил, но очень покраснел. Как помидор!

Я собираюсь осторожно объяснить дочери, что лезть в дела взрослых – это не очень здорово.

Но не успеваю. В следующий момент застываю, как вкопанная. Перед глазами всё плывёт, я изо всех сил пытаюсь вдохнуть, но воздух словно не желает проникать в лёгкие. Мои пальцы разжимаются, я выпускаю пакет с платьем и Алискину ладошку.

Роман Волков.

Ромка!

Ни на секунду я не сомневаюсь, что это он. Он изменился, из пацана превратился в красивого мужчину. Грубее подбородок, жёстче черты лица. Аккуратная щетина, солидный костюм. Взрослый мужчина. Красивый, уверенный. Совсем другой. И всё-таки это он.

Меня захлестывает паника. Прошлое, от которого я так старалась сбежать, стоит совсем рядом. Я стараюсь отвести взгляд, но у меня не очень получается. Воздуха не хватает, ноги становятся ватными, и я понимаю, что ещё чуть-чуть – и рухну прямо здесь посреди торгового центра.

И тогда он точно меня заметит.

– Мама, тебе плохо? – тоненький голос Алиски немного приводит меня в чувство. – Или ты собираешься грохнуться в обморок от радости?

– От какой ещё радости? – едва шевелю губами я.

– Ну как же? От такой, что дядя Андрей собирается на тебе жениться. Все невесты так делают: сразу падают в обморок.

– Нет, милая. – мне наконец удаётся отвести взгляд, и я вижу вывеску кафе. Спасательный круг. – Пойдём в кафешку, попьём чай с пирожными? – предлагаю я.

Стоять как истукан посреди торгового центра, где все куда-то спешат – лучший способ привлечь к себе внимание. А именно этого сейчас бы мне не хотелось. Я хватаю Алискину ладошку, наклоняюсь, подбираю пакет и разворачиваюсь в сторону кафе. Бежать, бежать быстрей и надеяться, что толпа в торговом центре укроет меня от глаз Ромки.

– Пиро-о-о-ожные? – удивлённо тянет Алиска. – Ты же сама говорила: пирожные – не лучшие друзья для девочек?

– Да, точно, говорила. Но нам вовсе ни к чему делать их лучшими друзьями. Они могут быть просто редкими гостями на столе.

Алиску такой ответ устраивает. Тем более, что она уже почувствовала вкусные запахи и теперь сама считает, что неплохо бы перекусить. Это видно по ее загоревшимся глазам.

Мы приходим в кафе, берём пирожные с чаем, она весело щебечет о том, что на утреннике будет самой красивой. Я рассеянно улыбаюсь и киваю.

Но думаю совершенно о другом.

Ромка.

Увидел ли он меня? Нет, главное: увидел ли он нас?..

Около пяти лет назад.

– Маша! – Ромка обнимает меня, прижимает к себе и целует в макушку. Он сжимает меня сильно, до боли, а я ничего не говорю. Потому что эта боль – ничто по сравнению с той, которая раздирает мне душу. – Мне нельзя оставаться. Я должен, должен смыться отсюда, понимаешь?