Игорь Чирков - Антон

V

Наконец-то настал долгожданный день, день отъезда на море. Учитывая всю важность момента, Антон с вечера лег спать в своей морской фуражке и всю ночь, сквозь сон, грезил о море, не смотря на то, что видел его только по телевизору.

Он с трудом верил, что может быть столько воды в одном месте. Ведь это намного больше даже их любимой, огромной лужи, которая каждую весну разливается на пустыре недалеко от их дома и, за форсирование которой, Антон каждую весну получает от мамы нагоняй за промокшие сапоги и, промокшее вообще все, что на нем было надето.

А Мишка Сазонов, этой весной, на зависть всем ребятам и выпендриваясь перед девчонками, вообще переплыл лужу на строительном поддоне, который он утащил с соседней стройки, а потом сжег на костре, чтобы никто, из обзавидовавшихся мальчишек, не смог повторить его «подвиг».

Зато Антон нанес Мишке сокрушительный удар, когда достал свой радиоуправляемый катер и несколько раз прогнал его вокруг импровизированного плота Мишки, под восторженные вопли собравшейся детворы. Единственным и весомым минусом было то, что после этого Мишка стал звездой у дворовых девчонок, а Антон, всего лишь у дворовой мелкотни, которая не любила и боялась заносчивого Мишку.

Кроме того, Антон понял, что как бы он не рос и не становился старше, Мишка все равно будет постоянно старше него на два года. И это было печально.

В самолете перед взлетом, тетя в форме показывала смешные вещи, то надевала на себя оранжевый жилет, то маску, то смешно разводила руками, а все внимательно слушали и смотрели на вкладыши, находившиеся в сиденьях впереди каждого пассажира. После этого папа, как бы про себя, но вслух, резюмировал, что он все равно не доверяет самолетам, пароходам и тонкому льду, чем вызвал к себе неподдельный интерес всех окружающих, кто его слышал, а тетя в форме, сделала ему строгое замечание.

– Все-то у этих взрослых не просто. Что думаешь – говорить

нельзя, а что не думаешь, но произносишь, то это, пожалуйста,

сколько угодно, – подумал Антон.

На взлете самолет сперва лихорадочно трясло, а потом Антона стало вдавливать в кресло, и он увидел, как за окошком все стало уменьшаться и уходить куда-то под самолет. Антон первый раз в жизни летел на самолете и его все сильно завлекало. Он то крутил головой во все стороны, то вглядывался сквозь иллюминатор, то наблюдал за стюардессами, разносившими конфеты и лимонад. Оставшуюся часть полета, Антон, насмотревшись на медленно проплывающие внизу облака, проспал. Проснулся он, только когда все пассажиры захлопали в ладоши. Это означало, что полет закончен, причем удачно и они, наконец, попадут на море. Антон тут же расплющил нос об иллюминатор, пытаясь сквозь него увидеть море.

VI

Одесса встречала гостей по-летнему жаркой погодой. От палящего зноя спасали, раскинувшиеся над проспектами, ветви вековых платанов и легкий ветерок с моря. В старых двориках все зеленело и цвело. Город напоминал симбиоз нескольких эпох. Но на Антона большее впечатление произвело то, что люди здесь разговаривали как-то необычно. Вроде бы по-русски и, в то же время, нет. Как объяснил Антону папа, это смешанные русский и украинский языки, да еще и с местным диалектом.

Первым делом родители нашли квартиру. Это было не сложно, т.к. на вокзале, куда они заехали, стояли целые ряды людей с табличками: «Сдаю квартиру или комнату».

Хозяйка квартиры, очень большая женщина, напоминавшая гору, всю дорогу сильно пыхтела и рассказывала родителям обо всех прелестях жизни именно в ее квартире. У Антона, из-за ее красноречивого рассказа, в мыслях, сразу же нарисовалась красочная картинка, как они останавливаются во дворце, неимоверно больших размеров, перед дворцом большой зеленый парк, а сбоку, прямо у окраины парка, плещется море.

А большая тетка все нахваливала и нахваливала:

– Да щёб мне тощей стать, як та кляча, ежели не будете

довольны! Тетка Софа брехать не бде, она знает толк в

отдыхе. Лучше хаты не сыскть, да по такой куцей цене. Не

цена, а смех, да еще в разгар сезона!

Говоря эти слова, тетка Софа подошла к покосившейся, жутко обшарканной двери, висевшей на таких же воротах и та, с отвратительным скрипом, открылась. Они зашли в небольшой, типично Одесский, старый дворик, поросший разной растительностью и с одним большим платаном посередине. Антон даже сразу и не понял, что это тот самый «придворцовый парк». Сам «дворец» представлял собой двухэтажный дом, на несколько квартир, времен зарождения Одессы, когда все строилось из ракушечника, добытого неподалеку. Он был частью общего ансамбля из таких же «дворцов», расположенных по периметру дворика. Солнце попадало в окна этих домов в течение дня по очереди, да и то не во все.