Ульяна Соболева - Вдова Хана

– Умоляю вас, заклинаю. Не мешайте. Отпустите. Я жить не могу без него. Дышать не могу. Сколько времени я так просижу… а вырвусь и опять искать пойду. Отпустите меня. Он мне каждую ночь снится… каждую. Сегодня видела его в яме – изодранного, окровавленного, руки ко мне тянул, звал.

И разрыдалась, уткнувшись лицом в ноги Батыра. Устала я. Мне нужна надежда, зацепка, хоть что-то. Или наоборот, окончательно убедиться, что он мертв. Ощутила, как на мою голову легла прохладная старческая ладонь, погладила мои волосы. Неумело, грубовато.

– Я многих потерял в этой жизни… внучка. Дочь потерял, загубил любимую. Младшую. Потому что делом занят был, грязи у себя под носом не видел… жену схоронил и даже вздоха ее последнего не поймал. Не пережила позора. Сына недосмотрел… подонком вырос. Дети у меня…. не нужен я им. Богатство нужно, дом, власть, золото. Моя вина. Я такими вырастил. Впервые сейчас семья у меня есть… не хочу больше терять, отпускать. Дороги вы мне. Все трое. Дороже золота и жизни. Когда каждая минута на счету, когда остался всего один глоток кислорода, хочется прожить этот глоток рядом с вами.

Я знала и понимала, что единственная, кто слышит подобное от жуткого ядовитого скорпиона, скупого на похвалы и эмоции. Но разве это что-то меняло?

– Вы…вы эгоистично губите теперь и меня, – прошептала, не поднимая головы, – прячете в клетку и рвете мне крылья, не понимаете, что без него я погибну.

Резко отнял руку и оттолкнул меня от себя, отъехал к окну. Долго молчал, пока я сидела на полу, не в силах встать и вытирала слезы.

– Поедешь на неделю. Не больше. Там тебя встретит мой человек и поможет искать. Поедешь под другим именем с другими документами. Неделя. Я даю тебе ровно неделю. Если ничего не найдешь, вернешься домой, закажешь ему памятник и начнешь жить сначала.

– Хорошо…

– Поклянись!

Развернулся ко мне.

– Клянусь!

И солгала. Намеренно. Глядя в глаза. Я буду его искать, даже если потрачу на это всю свою жизнь, даже если мои поиски будут напрасными. И буду ждать его возвращения всегда. Ни одна клятва меня не остановит.

********************

Ринг напоминал гладиаторскую арену и выполнен был именно в этом антураже. Колонны, сцены боев на стенах, потолок раскрашен в виде ночного неба с горящими звездами. Все зрители в масках, полностью скрывающих лица. Яркое цветное освещение бьет по глазам, камеры ползут вдоль ринга, выхватывая физиономии и силуэты бойцов, стоящих за сеткой-рабицей, выкрашенной в золотистый цвет. Мужчины раздеты до пояса, смазаны золотым блеском, у каждого на груди клеймо, нарочито обведенное черным.

ОН стоит одним из первых. На лице ни одной эмоции. Цепкий взгляд из-под густых черных бровей. Руки сжаты в кулаки. Осматривается. Выхватывает лица-маски из толпы, пытаясь кого-то узнать, но это бесполезно. Он слышит лишь их голоса, смех, издевательские замечания. Ноги сдавливают железные браслеты, на руках точно такие же, в них встроены датчики. Если будет угодно хозяйке, включится ток. За любое неповиновение ток или хлыст, или дубинка.

Да, он сражался и раньше. Но тогда это был спорт, азарт, желание выиграть, быть сильнее, ловчее, умнее. А сейчас только одна цель – выжить. Никаких правил. Противника можно рвать зубами, ногтями, ломать конечности и выдавливать глаза, выпускать кишки. Драка до смерти. Нет поблажек. С арены уходит кто-то один. Нет, он не боялся. Он был переполнен ненавистью и презрением к самому себе. Потому что дал себя схватить, как тупое, бесхребетное животное. Угодил в ловушку, как идиот. Поехал без охраны. Самоуверенный. Слишком расслабился из-за нее. Все мысли только с ней, только о ней. Мозги отказывают напрочь, в них розовая вата. Мечты, бл*дь, планы. О том, как построит еще один дом у моря, чтоб она могла видеть воду каждый день, о том, как купит яхту и назовет ее Ангаахай, о том, как посадит розы для нее в виде лебедей. Как вырастет Эрдэнэ и будет танцевать для него в кресле, а врачи разрешат надеть протезы. Таким тварям, как он, мечтать о счастье вредно. За это приходится дорого платить всем самым ценным, что у него есть… и это далеко не его свобода.

Неизвестно, что с дедом, неизвестно вообще, что происходит ТАМ. И он готов был себя за это распять. Надеялся, что Птичка выживет, что сможет защитить Эрдэнэ от своры гиен, которые набросятся на них после его якобы смерти. Он оставил все, что у него было, ей. До копейки и до пылинки. Нет, не потому что хотел обеспечить ее после своей смерти. Тогда он был далек от этих мыслей, тогда он все еще надеялся, что золотоволосая девчонка лишь понравившаяся игрушка, и она скоро ему надоест. Потом он будет об этом молить у дьявола, чтоб надоела, чтоб не хотелось видеть ее постоянно, чувствовать, вдыхать…