Ирина Мельникова - Неоконченный романс

Неловко держа на перевязи раненую руку, в чисто выстиранном и отглаженном камуфляже, Сергей возвышался на целую голову над толпой пассажиров. На него обращали внимание, уступали дорогу, а какой-то парень попытался помочь нести большую спортивную сумку.

Подпрыгивая от нетерпения, Лена помахала ему рукой, и Сергей, радостно заулыбавшись, пробрался к ней через толпу пассажиров.

Дома их встречало все семейство. Отец, мама, бабушка, даже младший брат не задержался по своему обычаю с друзьями во дворе. Примчавшись домой незадолго до их приезда, он буквально ел глазами легендарного Айваза, о подвигах которого успел поведать своим домашним Максим Максимович. Как оказалось, Сергею должны были вручить звезду Героя России. Никита, обалдевший от восторга и восхищения, готов был не пойти на занятия в университет, чтобы долговязым хвостиком сопровождать их повсюду, куда бы они ни направлялись.

На вручение награды и торжественный прием Лена идти сначала отказалась, не представляя, в каком качестве она там появится. Она уже поняла, что влюбилась в этого мужчину безоглядно с той самой минуты, когда он нечаянно толкнул ее на аэродроме в Ханкале.

К сожалению, Сергей в Москве вел себя иначе, чем в Ростове: ни разу ее не поцеловал, и она постоянно ощущала недоговоренность, натянутость между ними. После утомительного банкета, на котором им только раз удалось потанцевать друг с другом – Сережа был нарасхват у девиц с захватывающими дух формами, – они возвращались домой на машине, предоставленной устроителями банкета. Уставшая от толкотни, духоты, оглушающей музыки, слегка захмелевшая от шампанского, Лена затаилась на заднем сиденье. За окном автомобиля мелькали блестевшие от дождя улицы. Появились первые желтые листья, облетевшие с лип и берез, а редкие прохожие, согнувшись под порывами сентябрьского ветра, брели домой к теплу и уюту.

Сергей тоже молчал. Новенькая звездочка тускло отливала золотом на его парадном мундире. Водитель включил музыку, зазвучал ее любимый вальс из фильма «Мой ласковый и нежный зверь». И Лена вдруг зарыдала, уткнувшись лицом в свои плотно сжатые колени.

– Лена, что с тобой? – Сергей прижал к себе худенькую, вздрагивающую от слез фигурку. – Что с тобой, родная? – Он покрыл поцелуями ее лицо, затем освободил волосы от шпилек, приник губами к пушистой волне. – Дурочка, я же люблю тебя, больше жизни люблю. Боялся только сказать. – Он взял в ладони ее заплаканное лицо. – Мне ведь назад возвращаться, а там всякое может случиться. Ты сама это видела, знаешь.

– Сереженька, давай поженимся. Не могу я без тебя. И если просто так уедешь, никогда тебе этого не прощу.

Гангуты вроде даже и не удивились такому течению событий. Правда, отец попытался поговорить с Леной о тяготах жизни жен военных. Но дочь, словно опоенная любовным дурманом, смотрела на него, глупо улыбалась и, не дослушав, убегала к своему ненаглядному.

После свадьбы они отправились на дачу к знакомым и там провели самую короткую и самую счастливую в своей жизни неделю. Сергей был удивительно нежен и внимателен. Утром они уходили в лес за грибами, но всегда возвращались с почти пустыми корзинами. На лесных, прогретых не по-осеннему жарким солнцем полянах находили другие удовольствия, от которых потом долго болели губы и кружилась голова. Сергей не знал усталости, словно про запас пытался насытиться любимой и не мог.

В их одержимых ласках все больше проскальзывало предчувствие близкого расставания, и потому всю неделю они не отходили друг от друга ни на шаг.

В день отъезда отец запретил Лене ехать в аэропорт.

Она была на грани истерики, цеплялась за мужа, рыдала в голос.

Максим Максимович не выдержал, отвел ее в другую комнату.

– Ты что, дуреха, делаешь? Рыдаешь как по покойнику. Ему же служить надо. Каждый день под пулями будет ходить, а на нем лица нет. Прекрати сейчас же выть, держи себя в руках!

Плакать Лена перестала, но, проводив Сергея и отца до машины, сутки не выходила из своей комнаты. Только через год Сергей появился в их московской квартире, которую она купила без него. Пообещал остаться на месяц, но уже через две недели его нашел угрюмый лейтенант, заставил расписаться в какой-то книге, и Сережа уехал. Уехал навсегда, чтобы вернуться к ней, своей любимой и желанной, в цинковом гробу…

Треск сучьев откуда-то снизу заставил Лену открыть глаза. Она вытерла слезы, поднялась с камней.

По тропе шел Герман.