Айрин Лакс - Единственная для бандита

– Из-за смерти Росси все мои планы перечёркнуты. В том числе, и бизнес, – внезапно разоткровенничался Леон. – Марио был верным другом и честным партнёром. Нам удавалось заниматься делами, даже когда… поставки товара срывались. Но сейчас Марио мёртв. Я не могу довериться другому и впервые думаю о том, что это может быть знаком. Не двигаться в этом направлении дальше. Все мои прошлые поставки закрыты.

– Ты говоришь не только об отельном бизнесе, Леон? – осторожно спрашиваю я. – Не о партии новых полотенец для отеля.

– Нет, крошка. И поверь, тебе лучше не совать свой хорошенький носик в эти дела, – вздыхает Леон, внезапно нежно гладя лицо кончиками пальцев. – Смерть Росси сильно навредила всем моим планам. В каком-то смысле мои руки связаны… Пока не найдём виновника.

Я понимаю смысл его слов. Пока не найдут истинного виновника, Гвидо Росси будет находиться в доме Леона, а все остальные дела будут подвешены в воздухе. Значит, мне нечего сказать похитителям. Потому что Леон вынужден приостановить свои тёмные делишки.

– Гвидо Росси ведёт себя, как хозяин в твоём доме.

– И это невероятно сильно бесит меня.

– Мне не нравится этот Гвидо! – выпаливаю я, объясняя. – Он постоянно на меня пялится! Мне не по себе от его наглого, мерзкого взгляда.

– Клубничка, скоро всё закончится, потерпи немного. Я с удовольствием размазал бы его мозги по стенке, но… не могу. Приказ главы семьи.

– Алонзо обладает большим авторитетом?

– Лина, дело не только в Алонзо… – Леон ложится рядом и накрывает ладонью мою талию, приближая к себе. – Наверное, тебе наши законы кажутся в чём-то абсурдными?

– Не абсурдными, но пугающими, – признаюсь, зарываясь лицом в его грудь. – Или Гвидо живёт в твоём доме и суёт всюду свой нос, или они забирают меня. Кровь за кровь? Так это у вас называется? – губы начинают дрожать.

– Не бойся, Клубничка. Я тебя не отдам. Ни за что. Никому. Даже смерти.

Леон накрывает мои губы. На этот раз поцелуй медленный и тягучий, как карамельная патока. Его язык кружит в моём рту, ласкаясь обо всё. Я начинаю задыхаться от глубоких, собственнических толчков во рту. Спирали его движений утягивают за собой, вызывая томительное головокружение. Я пью и не могу напиться его поцелуем. Хочется ещё и ещё…

– Сладкая. Нереально… – Леон отстраняется первым и встаёт с видимым сожалением на лице.

– Ты уходишь? – удивляюсь я. – Не будешь спать со мной?

– Кажется, сладкая девочка привыкла засыпать в руках мафиози? – иронично вздёргивает смолянистую бровь. – Нет, Лина, не сегодня… Сегодня мне нужно работать. Отдыхай, – он коротко целует меня в лоб и уходит.

Каждое утро, спуская ноги с кровати, я напоминаю себе, что живу в Италии, в особняке Леона Моретти. Прошло достаточно времени, а я до сих пор пытаюсь привыкнуть к тому, где я живу и с кем.

После той стычки возле бассейна Фелиция больше не приставала ко мне. Она существенно снизила градус своего внимания и перестала меня цеплять. Теперь мы находимся в стенах этого дома, словно тени. Я стараюсь не пересекаться с ней, а при встрече мы лишь обмениваемся приветствиями.

Мне кажется, Леон поговорил с женой обо мне. Нет, мафиози ни словом об этом не обмолвился. Но я замечаю, каким взглядом Фелиция награждает своего мужа. Отношения между ними стали ещё холоднее. Разумеется, Фелиция блистает на всех вечерах и, если в доме бывают гости, она ведёт себя, как истинная хозяйка в доме, демонстрируя мне свой авторитет и превосходство. Я знаю, что наедине супруги едва ли обмениваются парой десятков слов. Пропасть отчуждения между ними растёт с каждым днём, с каждым часом, который Леон проводит со мной.

Иногда даже дед указывает Леону, что нужно появиться с женой на публике, нужно играть роль семьи.

У Леона кругом одни обязанности. Раньше я не особо задумывалась о жизни влиятельных людей. Богатые тоже плачут. Тем, кто перебивается с копейки на копейку, эти слова кажутся почти издевательством. Но на деле чем больше я вникаю в уклад жизни Леона, тем сильнее чувствую гнёт и тиски, в которых он зажат.

Долг. Обязательства. Необходимость держать лицо. Управление обширной сетью легального бизнеса – отелями, и прочие дела семьи…

Теперь я понимаю, почему Леон такой жёсткий и суровый. Он просто ОБЯЗАН быть таким, или его сожрут с потрохами конкуренты. Моретти отдыхает ничтожно мало и редко бывает другим. Иногда секс с ним становится жгучим, почти болезненным. Это означает, что день у Моретти настолько плохой, что он даже не может сказать несколько слов, полных тепла. Есть только приказы: нагнись, развернись, возьми в рот. Зверь вырывается на волю и берёт то, что ему нравится, алчно и жадно.