Карен Уайт: Возвращение на Трэдд-стрит

– Этот дом мой уже довольно давно, и я успела выучить его призраков, – с жаром заявила я. – Мы отправили Луизу Вандерхорст и Джозефа Лонго туда, где им положено быть, и с тех пор я не видела ни их, ни Невина Вандерхорста. Тут есть еще пара-тройка мирных духов, и мы счастливы не мешать друг другу. И уж точно никакого ребенка, равно как и причин, чтобы ему тут быть.

– Насколько нам известно, – добавила моя мать.

Я было открыла рот, чтобы заспорить, но тут кто-то постучал в дверь. Мы с матерью переглянулись, ощущая одинаковый узел страха в том месте, где сердце встречается с душой.

Миссис Хулихан открыла дверь и впустила моего сантехника-подрядчика Рича Кобилта. С тех пор как я унаследовала дом на Трэдд-стрит, Рич стал такой же неотъемлемой его особенностью, как осыпающаяся штукатурка и потрескавшийся фундамент. Меня частенько посещал вопрос, а не выделить ли ему комнату и не брать с него арендную плату, короче, все что угодно, лишь бы ускорить нескончаемые реставрационные работы в доме.

Рич вошел на кухню и, прежде чем заговорить, подтянул сползающие штаны. Я отпрянула. Это всегда был верный знак того, что у него для меня дурные вести. Он всегда сопровождался в моей голове воображаемым звяканьем кассового аппарата, высасывающего с моего банковского счета очередную сумму.

– Доброе утро, мисс Миддлтон, мисс Приоло. – Он кивнул нам обеим.

Миссис Хулихан принесла большую кружку кофе с ложкой сливок, два куска сахара и сунула ее ему в руки.

«Пора выставить ему счет и за кофе», – подумала я. Предлагать ему стул я не стала, ошибочно полагая, что чем меньше времени он проведет в моем присутствии, тем меньше денег мне придется истратить. И снова в моей голове заманчиво возник образ парковки на его конкретном месте на Трэдд-стрит.

– Что случилось? – спросила я. Эти два слова обычно следовали за моим стандартным приветствием.

Рич взял дымящуюся кружку, но не сделал ни одного глотка. Я заметила, что под шляпой он был бледнее обычного. Вскоре после того, как он приступил к реставрации дома, я поняла, что он чувствителен к присутствию беспокойных духов и что порой они сообщают ему о себе довольно назойливым образом. И все же я затруднялась сказать, то ли он пребывал в стадии отрицания, то ли действительно не понимал, что, когда банки с краской опустошались сами собой, это вряд ли была чья-то шутка или его неспособность вспомнить, что он израсходовал всю краску.

Рич виновато посмотрел на меня. Я медленно выдохнула.

– Это не очередная проблема с фундаментом, если вы так думаете, – сказал он.

– Какое облегчение. – Я в упор посмотрела ему в лицо, пытаясь понять, говорит ли он правду. – И что же это?

Рич вновь поддернул штаны, как будто нарочно тянул время. Похоже, он не хотел говорить, точно так же, как я не хотела слышать.

– Ну, вы знаете, мы тут устроили в вашем саду большую кучу строительного мусора. Выкопали старый фундамент и заменили его на новый. Когда мы вытаскивали старье, мы не особо его разглядывали, потому что знали, что в дело оно больше не пойдет. Сегодня я пригнал сюда самосвал и погрузчик, чтобы убрать мусор, и в середине второй загрузки мы увидели это.

Мне показалось, что он побледнел еще сильнее.

Моя мать встала, и я увидела, что ее рука слегка дрожит. Она потянулась ко мне и коснулась моих пальцев. Между нами как будто пробежал электрический ток. Я схватила ее за руку, вспоминая нашу общую мантру. Мы произносили ее всякий раз, когда сталкивались с самыми враждебными духами: мы сильнее вас.

– Что же вы увидели? – уточнила я на удивление спокойным голосом.

Он оглянулся через плечо, как будто боялся, что то, что он только что откопал, подкрадывается к нему сзади. По моему телу пробежала дрожь, и я заподозрила, что, возможно, он прав.

– Кости. В небольшом деревянном ящичке. Определенно человеческие. – Его рука слегка дрожала, и кофе выплеснулся через край его кружки. – Детские.

Моя мать еще крепче вцепилась в мою руку. Наши взгляды встретились. На меня как будто давила тяжесть всего мира, и на мою и без того разрушенную жизнь, пронзив рикошетом мой мозг, обрушилась мысль: не было печали…

Я сидела на диване в парадной гостиной. С одной стороны от меня расположилась мать, с другой – отец. Я не просила никого из них присутствовать, но чуть не всплакнула от благодарности, когда они заняли свои места на диване. В последнее время у меня сложилось слишком тесное знакомство с полицейскими мигалками, желтой лентой вокруг места преступления и зарытыми на моем участке трупами, но это все равно был шок. Я едва оправилась от того, как менее двух лет назад нашла в фонтане останки Луизы Вандерхорст и Джозефа Лонго, а теперь, похоже, в фундаменте дома было замуровано еще одно тело. Я начала принимать эти вещи слишком близко к сердцу.