Ольга Меньшикова - Любить как люди

Он резко развернулся и… уставился в изумлении на помрежа Катани.

– Ты?!..

– А здорово я тебя развела, скажи?! Это всё моя способность к имитации – могу подражать голосам людей и даже некоторых животных. И даже могу музыкальные инструменты изобразить, если сильно постараюсь. И всех твоих партнерш по фильмам могу, запросто!

Девушка тараторила без остановки, видимо, пытаясь скрыть сильное волнение.

– Понятно. – Андрей постепенно приходил в себя. – А контрольный в спину долго отрабатывала?

– Вообще-то, нет… это была импровизация.

– А. Мм. – Он несколько раз покивал головой. – Ты меня сюда для этого затащила? чтоб отрабатывать на мне свои имитационные способности? – Текст был жестковатый, конечно, но говорил он своим самым обворожительно-мягким низким голосом.

– Вот сейчас ты голосом Гордея говоришь, так круто… Скажи еще что-нибудь! Пожалуйста…

Он, наконец, понял: она цитировала его диалоги с партнершей из мелодрамы «Миллион за звезду», причем, в точности подражала ее голосу.

Ну, что ж, подумал он, сыграем.

– Скажи… каким ты меня видишь?..

– Нет-нет, это слишком, так сразу я не готова!

– Это не по тексту, – продолжал он обольстительным голосом Гордея и придвигаясь все ближе.

– Ты что?! – отскочила она.

– Не по тексту… хотя там дальше и нет никакого текста, так что давай целуй меня.

– Ты же меня еще совсем не знаешь, а уже лезешь целоваться!

– Я лезу?! – тут Андрей вышел из образа и с искренним недоумением спросил: – А кто мне всю спину обслюнявил, а??

– Это не считается, это я в роль вживалась… – тут девушка замолчала и перевела дух. – Простите, Андрей… Юрьевич.

Он, наконец, смог рассмотреть ее более детально. Тогда, во время арбалетного поединка, ему было совсем не до этого.

Первое, что бросалось в глаза – это огромные глаза. Да, они были такие же огромные, как у него самого, что само по себе большая редкость. Живые, любопытные, какие-то детские и, одновременно, нежные женские глаза. У нее была неординарная, несколько старомодная прическа – челка, как у Лайзы Минелли.

О, точно! она на Лайзу похожа. И что-то в ней есть такое… не русское… а, ну да, она же итальянка. Большой рот, припухлые губы приятной формы; не сказать, чтоб красавица, нет, но взгляд притягивает. Длинная изящная шейка, круглый вырез, что-то вроде легкого, короткого халатика на пуговицах, в каких-то бледно-сиреневых разводах. И стройные ноги, да, очень… ну надо же.

– Что вы так смотрите?

– Ну… изучаю. Должен же я понимать, кому принадлежу в ближайшие трое суток. Ты … прости, не помню, как зовут…

– А, ну да… я Фиби.

– Что за странное имя?

– Моей маме очень нравился Сэлинджер, «Над пропастью во ржи», это имя оттуда, вы читали?

– Нет, и давай все же продолжим на «ты», так будет легче.

– Я постараюсь. Ты голоден?

– Вообще-то, зверски.

– Тебе какую еду, русскую, европейскую или восточную?

– Хм. Тащи все, что есть. – С ней было легко разговаривать, так что он совсем не чувствовал необходимости любезничать.

– Тащить? – она засмеялась. – Тебе разве папа не писал, что тут все автоматизировано?

И Фиби подошла к экрану на стене величиной с планшет, вдруг засветившемуся матовым светом. Поколдовав над ним с минуту – видимо, выбирала блюда из меню – она сказала вслух:

– Третий лифт, пожалуйста.

Ага, еда приедет на лифте. А кровать, интересно, тоже приедет? Или спустится на вертолете сквозь крышу?..

Еда оказалась привычная, вкусная, горячая. Он не стал притворяться хорошо воспитанным английским лордом, только буркнул «приятного»» и набросился на пасту и суши, попутно констатируя, что это его любимые блюда.

Мм-да, девушка подготовилась .

Пока он ел, она сидела напротив и смотрела.

– У тебя проблемы со зрением?

– Нет, а что?

– Ты смотришь на меня, не отрываясь. Сама есть-то будешь? Или только смотреть?

– Посмотрю, если ты не против. Ты всегда так красиво ешь…

– Да, я очень красиво ем, – сказал он, накручивая пасту на вилку с помощью ложки. – Этот аттракцион, вообще-то, дорого стоит… ну да ладно, смотри, раз уж ты меня купила, – сказал он и смачно втянул в себя пару макаронин, обмакнул лепешку в кетчуп, запихнул ее в рот, уронив кусочек в тыквенный суп-пюре, брызги которого полетели прямо на белоснежный шелк рубашки; он принялся их вытирать грязными, в соусе, руками, что-то попытался сказать с полным ртом, и часть пищи вывалилась из него в тарелку; он выудил ее руками и запихнул обратно.