Владимир Колычев - Как полюбить бандита

– Прости! – пробормотала она.

– Все равно это самая лучшая ночь в моей жизни, – прошептал он.

– И в моей.

Марьяна не обманывала Игната. Ей нравилось проводить ночи с Трофимом, но то была запретная близость. У него жена и ребенок. Она никак не могла забыть об этом. Трофим не принадлежал ей целиком, Марьяна не имела никаких прав на будущее с ним.

А Игнат – ее законный муж. У них впереди вся жизнь. Они одно целое. Марьяна уже чувствовала себя счастливой половинкой. Она знала, что завтрашняя ночь будет лучше, чем сегодняшняя.

– Я тебя очень люблю, – прошелестел ей на ушко Игнат.

Марьяна только улыбнулась. Она не могла ответить ему тем же. Во-первых, сон уже овладел ею, и язык отказал в повиновении. Во-вторых, Марьяна еще не любила Игната так, как хотела бы.

Но у них еще все впереди. Она обязательно влюбится в него. А если нет, просто будет ему верной женой.

Ворота, сваренные из труб, были закрыты на замок. У Игната имелся ключ, но во двор завода он зашел через распахнутую настежь калитку. И тут же увидел полного розовощекого мужчину в дорогом кожаном пальто. Тот шел торопливо, размахивая руками. Его лицо выражало если не крайнюю, то близкую к тому степень раздражения.

– За плиткой? – на ходу спросил он, предостерегающе глянув на Игната.

– За плиткой.

– Зря! Там такой шлак!.. – Мужчина выплеснул на Игната свои эмоции и продолжил путь. – Чтоб я еще раз!..

Игнат еще не знал, чем расстроен розовощекий дядя, но уже догадывался, что разговор шел вовсе не о том шлаке, из которого делают блоки.

Кустарное производство размещалось в старом кирпичном коровнике. К нему вела гравийная дорога, вдоль которой тянулся тротуар, вымощенный обломками плитки. И дорога паршивая, и тротуар дрянной. Территория вокруг коровника жутко захламлена: обглоданный остов грузовика, обгорелые шины, выпотрошенный матрас, рваная бумага. Даже штабеля тротуарной плитки казались Игнату мусором, возможно, из-за того, что гнездились в беспорядке.

Коровников было два. Они явно никогда не ремонтировались. Пролетарии вывезли навоз, заложили оконные проемы кирпичом, вот и вся модернизация.

Двери дальнего коровника были закрыты на замок, а в ближнем вроде бы теплилась жизнь. Первые по ходу двери закрыты, а вторые распахнуты настежь. Тихонько играла музыка, слышались чьи-то голоса.

В сумраке цеха Игнат увидел двух таджиков и худосочного остролицего парня славянской наружности.

– Здравствуйте! – Игнат настороженно глянул на парня.

Таджики его почему-то не напрягали, а этот тип вызывал сомнение. Уж больно на гопника похож. Хорошо, если косит под блатного, а вдруг со стажем? В кармане нож, а в голове дурость? Как же хорошо, что Марьяна осталась дома.

– Здравствуйте. – Парень поднялся, едва скользнул по Игнату взглядом.

– Работаете?

– Пока нет. – Остролицый парень вроде бы и смотрел в сторону Игната, но взглядом с ним не встречался.

Видимо, парень действительно сидел. В местах не столь отдаленных, говорят, не принято смотреть в глаза.

– А чего так?

– Что смотреть будешь? – незлобно спросил этот тип. – Плитка, бордюр, блоки?..

– Все буду смотреть. Я ваш новый директор.

– Новый? – Парень с безобидной смешинкой глянул на него. – У нас и старого-то нет.

– Старый нам не нужен.

Парень кивнул, будто бы соглашаясь с ним. Он вытер ладони о грязную телогрейку, но руки не подал. То ли не захотел, то ли не решился.

Зато представился:

– Василий.

– Игнат.

– А по батюшке?

– Зачем? – Новый начальник изобразил удивление.

– Если ты директор, то с тобой по имени-отчеству надо. Или как? – Василий остро глянул на него. – Ксива есть? Бумага?

Игнат кивнул, достал из папки копии свидетельств, подтверждающих право гражданина Шуринова Алексея Антоновича на землю и строения. Там же был и приказ о его назначении директором производства в деревне Большие Ясли. Но Василий даже смотреть ничего не стал.

– Электричества нет, – деловито сказал он. – Отключили. И с материалом беда. Щебень есть, а цемента совсем нет.

– А персонал?

– Разбежались все. Только мы остались. – Василий достал из кармана тетрадь, свернутую в трубку, протянул Игнату. – Я тут записывал, сколько чего продали, пока простаивали.

– А простаиваете давно? – Игнат взял тетрадку, развернул, пробежался взглядом по строчкам.

Почерк у Василия на удивление четкий. Записи читались легко. Дата, наименование товара, количество, вырученная сумма – все одно к одному.