Вероника Квин - Западное побережье - ЕГО ИГРА

Он бьет ладонью по сиденью приглашая меня внутрь.

Мой подбородок начинает трястись, а губы предательски дрожать.

– У меня нет денег сегодня. Меня уволили с работы, и у меня есть только сто долларов. – на начале фразы он выходит из фургона, я смотрю на него молящим взглядом, – Пожалуйста, дайте мне время, на следующей неделе я принесу втрое больше. Обещаю..

– Не сегодня кукла. Садись. – голос хриплый, жестокий.

– Пожалуйста, я правда все верну! Вы же знаете, что я никогда не подводила вас!

– Заткнись и садись в фургон!

Не чувствую как дышу, но ощущаю конкретную такую огромную панику и неконтролируемое безумие. Они все равно меня убьют, а значит попытаться стоит.

Я срываюсь с места, пробегаю ровно три несчастных шага, меня хватают за капюшон и кидают на землю как дряблый мешок опилок.

Удар по лицу.

Удар в живот.

В глазах темнеет от боли, вкус крови во рту смешивается с капающим дождем. Капельки медленно летят мне в глаза, а время останавливается..

***

Просыпаюсь от тошноты и жуткой тряски. Лежу на чем-то твердом и деревянном. Нос заложило, легкие болят спазмами. Чувствую на лице что-то мокрое, это кровь сочащаяся из моей губы. Мое тело свернулось в калачик, каждое, даже самое незначительное движение отдается адской острой болью посреди живота.

Перед глазами нет четкой картины происходящего. В душе не осталось чувств. Ничего кроме оголяющей жгучей боли.

Мне хочется тошнить, но я не могу шевельнуться.

Все трясется.

– Заткнись Рей! Не в мою смену!

– Ой, ой, ой, тоже мне спаситель хренов. Росс сам ее прикончит.

– Пускай он это делает, а не ты.

– Думаешь, он ее трахнет? Очень сомневаюсь. Ему кровавые тела не нравятся. Он не некрофил.

– А ты у нас че некрофил получается?

– Она походу в себя пришла.

Громкие голоса мужчин разговаривающих где-то рядом не оставляют мне никакой надежды.

Пора смириться Мия, это последнее, что ты слышишь в своей короткой жизни.

Когда-то я была счастлива, и у меня было все, что я могла пожелать. Отец не чаял во мне души, мама была красавицей и всегда заботилась обо мне. Но один день убил их.

Сначала морально, затем физически.

И все, что остается мне, бегать по приятным воспоминаниям ласкающим мозг.

И если бы я только могла вернуться на неделю назад и отдаться тому загадочному мужчине.. Меня сейчас бы здесь не было.

– Да остановись ты, на пять минут.

– Рей, завались. Мы и так опаздываем.

– Да пошел ты! Попроси у меня еще че нибудь. Хер тебе.

– Ты бы лучше придержал яйца, босс и так озверел в последнее время.

– Я бы тоже озверел, если бы мне девка отказала. А ему никто никогда не отказывал. Кажется самооценка подпортилась.

– Рей, ты откуда это знаешь?

– А кто не знает? У него лицо такое было, будто мир под ногами развалился. Я то все видел.

– Только при Россе этого не ляпни!

– Да, я че на придурка похож?

***

Не знаю как много времени прошло, машина остановилась, а дверца открылась впуская свежего воздуха в салон. Ртом глотаю дождливую влажность. Мое израненное тело хватают за ноги и вытаскивают наружу. Они заставляют меня встать на ноги, но я не могу разогнуться.

– Блять, я тебя тащить не собираюсь, поняла?

Кто-то хватает меня за капюшон. Мои глаза слипаются от пронизывающей остроты в животе, а ноги сами бредут не пойми куда.

Мучительные стоны вырываются изо рта, слезы смешались с кровью превращаясь в кашу на моем лице.

Каждый шаг, кажется, последним, но я шагаю еще и еще. На мгновение меня затягивает черная пелена, но затем я снова оказываюсь в сознании.

Я падаю с ног, на каменный ровный пол внутри какого-то здания. Не могу разглядеть что вокруг, не могу даже раскрыть глаза. Сижу на коленях, слыша только собственное рваное мучительное дыхание. Одной рукой обнимаю живот, второй пытаюсь держаться за пол, чтобы не расстелиться здесь как мертвая рыбка.

– Как вы просили, сэр. Она сказала, что денег у нее нет. Так что считайте это дополнительным бонусом.

Мое тело трясется, и это хуже, чем лихорадка.

Это законченное сумасшествие.

Перед глазами моя же ладонь и размазанная по темному полу кровь.

Главное, что Аля в безопасности. Когда-нибудь она поймет меня. Когда вырастет..

Мою опущенную голову поднимает железное изделие. Пистолет.

Из последних сил я открываю глаза и смотрю человеку напротив, в лицо. Я не могу говорить, издавать ничего более прерывистых болезненных стонов. Могу только умолять взглядом..