Елена Полярная - Райская птица в сетях Баобаба

Марина раздраженно дергала цепочку звонка. Она слышала, как в истерике бьется бронзовый колокольчик, взывая к обитателям дома. Через минуту звонок тонко всхлипнул и затих. Сломала!

За дверью тишина.

Марина оценивающе осмотрела дверной молоток.

Льва с кольцом в пасти она купила на «блошке» случайно, но очень гордилась приобретением. На дверном молотке стояло клеймо мастера и год изготовления – 1885. Антиквариат. Жалко портить. Вздохнув, яростно бухнула кулаком в дверь.

– Господи! Да глухой бы поднялся, – заорала Марина. – Чем вы там занимаетесь?!

Дверь распахнулась так резко, что Марина отскочила назад. На пороге возникла грозная Лиззи в черном строгом платье, перетянутая, как буква «Х», белым накрахмаленным передником.

Когда Лиззи впервые предстала перед ней в таком виде, Марина с юмором отнеслась к ее желанию выглядеть как прислуга в Средневековье. Но сейчас она оценила карнавальный наряд. Лиззи, с холодным непроницаемым лицом, готовая дать отпор дебоширу, ломающему дверь, выглядела эффектно.

Увидев хозяйку, горничная состроила удивленную гримасу, а потом растянула губы в лошадиной улыбке.

Марина шагнула ей навстречу.

– Да пропустишь ли ты меня? Или я буду ночевать на крыльце собственного дома?

Оттеснив прислугу в сторону, Марина зашла в холл.

– Но ужин… еще не готов…

– Так может, мне подождать на улице?

У Лиззи обиженно задрожал подбородок и увлажнились глаза. Марина смягчилась.

– Запомни: я буду приходить в свой дом тогда, когда это нужно мне, независимо от времени. Ужин подай через час в столовую. Я в библиотеке.

Марина сбросила на руки Лиззи летнее пальто. Стараясь сохранить спокойный вид, миновала анфиладу комнат, поднялась на второй этаж и плотно закрыла за собой дверь.

Этого было достаточно. Лиззи не отличалась сообразительностью, но два года муштры дали результаты. Она понимала желания хозяйки по признакам, незаметным стороннему наблюдателю. Плотно закрытая дверь в библиотеку – знак полной изоляции на любой, даже самый невероятный, случай. Окажись сама королева Англии на пороге, ей бы вежливо отказали, сообщив, что хозяйки нет дома.

Жить по правилам выходило у Лиззи хорошо. Но всё, что нарушало рамки привычного, вызывало в голове бедняжки сбой.

Зная эту особенность, Джеймс – муж Марины, бывая в Лондоне, частенько разыгрывал Лиззи. Заскучав, он, ради развлечения, в восемь вечера требовал утренние газеты и кофе. А потом беззвучно хохотал, зажимая рот, исподтишка наблюдая, как Лиззи мечется по холлу в поисках почты и стоит перед часами, загибая пальцы…

– Замени ее, – не раз настаивал Джеймс. – У нее в голове нет мозгов. Что, в Лондоне перевелись агентства по найму вышколенной прислуги?

Марина не спорила. Она взяла за правило: внимательно слушать Джеймса, но делать так, как считает нужным. Заинтересованность мужа Марина понимала хорошо. С глупенькой, но преданной Лиззи Джеймс договориться не мог. Избавившись от Лиззи, он тут же приставил бы к жене своих соглядатаев.

– Понимаешь, у Лиззи есть очень ценное качество, – серьезно втолковывала Марина мужу. – Она умеет чистить серебряную посуду. Она уникум в этом деле!

Несмотря на всю абсурдность объяснения, для Джеймса Райта это был неоспоримый аргумент. Он считал себя американцем, но английские корни его матери не могло обрубить даже многолетнее проживание в Новом Свете. В Джеймсе текла кровь английских пэров. А в Англии испокон веков самым ценным достоинством прислуги считалось умение ухаживать за столовым серебром. Способы чистки передавались по наследству, были тайной и ценились дороже драгоценной посуды, которой похвалялась зажиточная знать.

И Лиззи знала себе цену. Она понимала свое неоспоримое достоинство – преданность. А еще Лиззи жалела хозяйку и тайно ненавидела ее шутника-мужа.

Одно ее радовало, что и без того не частые визиты Джеймса с каждым месяцем становились все реже.

Библиотека была самым тихим местом в фамильном особняке Райтов. Длинные стрельчатые окна выходили в сад. Дубовые полки под потолок были оборудованы ажурной антресолью, с которой легко было достать любую книгу. Зеленые бархатные диваны и продуманная система освещения, позволяли наслаждаться чтением в уютном зале.

Положив папку с документами на письменный стол, Марина подошла к одному из стеллажей. Она вытянула том Диккенса и нажала на панели еле заметную кнопку. Створки, замаскированные под корешки книг, распахнулись, и зазвучало механическое пианино: «Ах, мой милый Августин, Августин, Августин. Ах, мой милый Августин, всё прошло, всё…»