Array Лили Крайн - Предчувствие 2. Проклятие

***

В этот раз она просыпается самостоятельно и только потому, что становится слишком жарко, несмотря на приоткрытое окно. Майя потягивается насколько это возможно, оглядывается и не замечает Инес в машине, да и вообще в пределах видимости. Она открывает дверь, выбирается наружу, разминая затёкшие мышцы и внимательно осматривает улицу. Тут они уже когда-то бывали всей семьёй… Нью-Йорк? Тонкая светлая бровь выразительно изгибается, а губы наоборот сжимаются в тонкую линию, ох и не нравится ей это.

Майя рассматривает витрины, прислонившись к капоту, пока не натыкается взглядом на кафе через дорогу, где чуть дальше от окна она различает привычный силуэт. Фыркнув и засунув руки в карманы, медленным вальяжным шагом она направляется в ту сторону. Толкает носком обуви дверь, буквально вплывает в помещение навстречу матери и, только приблизившись, понимает, что та не одна. За столом с Инес спиной к ней сидит кто-то ещё. «Изменяем?» – вмешивается язвительно внутренний голос.

Инес вздрагивает, едва завидев дочь, даже встаёт, а тот другой – ноль внимания. Майя обходит столик, становясь нарочито посередине между изменщиками, и нахально протягивает:

– Ну?

Инес копошится, открывает рот, резко его захлопывает, вновь приоткрывает губы, но ей явно никто не собирается помогать. Наконец, она берёт себя в руки.

– Майя, познакомься, это… – Странная заминка в речи. – Это Наоми.

Только теперь Майя и позволяет себе обратить внимание на второго человека за столиком, оказавшимся женщиной. И теряется. Внутри всё замирает, а сердце ухает вниз. Красивая, очень красивая. Эти тёмные волосы, кривая усмешка, тонкая бледная кожа, а глаза… Майя готова поклясться, что никогда и ни у кого не видела таких удивительных глаз, словно подёрнутых дымкой, но при этом ярких, выразительных, необычайного орехового оттенка. Эта незнакомка уже её раздражает.

– Наоми – это как любовница? Решила на женщин переключиться? – Правильно, надо держать марку, а Инес тут же вспыхивает, как будто её оскорбили, но, что поражает особенно, кидается защищать эту Наоми.

– Не смей. – Выходит слишком строго. – Ноэ – специалист, и замечательная подруга.

– Хорошо же вы дружите втайне от отца. – И кто её тянет за язык только, но удовольствие наблюдать замешательство матери ни с чем несравнимо. – Неужели в кои-то веки решилась порвать с ним?

Майя тянет улыбку, получается вымученная ухмылка. Она подтаскивает стул от соседнего столика, ставит спинкой вперёд, оседлав его, скрещивает руки перед собой и продолжает ухмыляться. А у Инес кровь от лица отхлынула, в гроб и то румянее кладут. Она обессиленно оседает на своё место и поднимает взгляд на эту Наоми, или, как там её, Ноэ, просящий такой, замученный. Сбоку раздаётся смешок, привлекая Майю к проклятой незнакомке – та впервые с её прихода проявляет признаки жизни.

Ноэ тянется к пачке сигарет на столе, обхватывает губами одну прямо из упаковки, вытягивает, подносит зажигалку, прикуривает… В этот момент Майя чётко решает для себя: никогда больше не курить. Просто потому что у Ноэ это выходит так… Так сексуально, естественно, кажется, что сигарета – продолжение её губ, и эти глаза, препарирующие душу сквозь толщу дыма. Нет, определённо, больше никогда.

Её гипнотизируют, её увлекают, затягивают в самые глубины, вытаскивают наружу все тайны. Вот она – Майя Янковская – открытая книга перед до дрожи, до мурашек странной женщиной. Она всегда считала себя уникальной, но – чёрт побери! – что не так с этой Наоми?!

Майя отводит глаза, лишь бы не смотреть на Ноэ, но её тяжёлый взгляд давит на тонкие плечи, да так, что приходится стиснуть зубы и молчать. Сохранять тишину и хотя бы видимость покоя, пока не прекратит, но вместо этого Ноэ решает добить её, заговорив:

– Покажи.

– Что показать? – Майя сглатывает, не желая вновь пересекаться лицом к лицу.

– Метку свою покажи, – терпеливо поясняет Ноэ, и это требование доводит до кипения в считанные секунды. Загнанный дикий зверь исчезает, на его месте снова нахальный и раскрепощённый подросток.

– А начерта? – Она поднимает голову, но старается сфокусироваться на стенке за головой Наоми.

– Майя! – Дёргается Инес, возмущённая поведением дочки.

– Что? – Та хмыкает, пожимая плечами. – Я просто высказала своё мнение.

Инес едва не задыхается, уже краснея, сжимает пальцами край стола и почти незаметно подрагивает.

– Не смей выражаться, тем более на людях.