Кэролайн Кепнес - Ты меня любишь

– Я пошутил про «Кедровую бухту»…

– Это и так было понятно.

– Просто мне здесь понравилось. Раньше Нью-Йорк был похож на книги Ричарда Скарри…

– Обожаю его.

– Но теперь все изменилось. Может, виноваты эти вездесущие велосипедисты…

Или мертвые девушки.

– В Лос-Анджелес я уехал, потому что все так делают. Куда смотаться, если надоел Нью-Йорк? На Западное побережье.

Как давно моей жизнью никто не интересовался. Я уже и сам начал забывать о том, что было, но твои вопросы – и твой искренний интерес – всколыхнули во мне воспоминания.

– Помнишь черно-белые фотографии Курта Кобейна, где он вместе с друзьями дурачится на лугу? Это было самое начало. Еще до того, как Дэйв Грол пришел в «Нирвану».

Ты киваешь. Типа понимаешь, о чем я. Ага.

– Эта карточка висела на холодильнике у моей мамы, когда я был ребенком. Тогда все, что на ней, казалось мне раем. Высокая трава…

Ты снова киваешь и перебиваешь меня:

– Пойдем. Самое интересное – внизу.

И мы двигаемся дальше. В разделе «Кулинария» ты застываешь на мгновение. Тебе на телефон приходит сообщение, и ты тут же принимаешься строчить ответ. Мне не видно, с кем ты переписываешься.

– У тебя есть «Инстаграм»? – спрашиваешь ты, отрываясь от экрана.

– Ага, а у тебя?

Все чертовски просто, Мэри Кей. Я подписываюсь на тебя, ты – на меня. И вот ты уже лайкаешь мои посты о книгах. Сердечко, сердечко, сердечко. В ответ я лайкаю твою фотку с дочерью на пароме, с лучшей подписью, какую только можно представить, – «Девочки Гилмор». Если кто не помнит, это название сериала про молодую мать-одиночку и ее дочь-подростка из провинциального городка. Так что теперь сомнений нет – ты не замужем.

Пока мы идем к лестнице, ты подкалываешь меня по поводу моей странички.

– Не пойми меня превратно… Я тоже люблю книги, но у тебя как-то все однообразно.

– И что же вы мне посоветуете, миссис «Девочки Гилмор»? Постить фотки с моей говядиной и брокколи?

Ты заливаешься краской.

– Хештег придумала Номи. Но вообще-то я забеременела в колледже, а не в старшей школе.

Звучит так, будто отец Сурикаты – какой-то безымянный донор спермы, который для тебя совершенно ничего не значил.

– Я не смотрел сериал.

– Тебе понравилось бы. Он помогает привить любовь к чтению.

Ты продолжаешь болтать, но я-то знаю, о чем ты думаешь. Ты специально завела разговор про «Инстаграм», чтобы разузнать обо мне побольше. Но увы, у меня на странице только книги. А вот у тебя – вся твоя жизнь. Фотки с лучшей подругой Меландой в разных забегаловках. Фотки с Сурикатой, неизменно помеченные тегом #ДевочкиГилмор. Я узнал про тебя очень многое, а ты про меня – почти ничего, и это нечестно. Но жизнь вообще несправедлива, и я не собираюсь нудить о своей «непубличности».

Поэтому просто убираю телефон и сообщаю, что ел на завтрак кукурузные хлопья. Ты смеешься – и тут же закрываешь соцсети (что за умничка!) – и я рассказываю о себе так, как это и положено: лично, глядя в глаза. Говорю, что живу в доме на воде в Уинслоу. Ты еще выше закатываешь рукава и с улыбкой замечаешь:

– Мы почти соседи. Мы живем за углом в Уэсли-Лэндинге.

Не может быть, чтобы ты вела себя так со всеми волонтерами.

Мы идем вниз, и ты вдруг касаешься моей руки. Да, малышка, я тоже это вижу. Красное ложе. Вмонтированное в стену.

Ты говоришь тихо, почти шепотом, ведь рядом дети.

– Ну как?

– Отличное ложе!

– Ага, я тоже так его называю. Оно меньше зеленого…

У зеленого цвет такой же, как у достопамятной подушки покойной Бек.

– Но мне больше нравится красное, – продолжаешь ты. – Плюс аквариум…

Аквариум точь-в-точь как в фильме «Близость». Ты потираешь руку, хотя она и не чешется. Это зуд совсем иного рода: ты хочешь бросить меня на этот красный диван прямо сейчас. Но не можешь.

– Когда я была ребенком, в моей библиотеке не было ничего подобного.

Вот почему мне бы хотелось растить своего сына на этом острове. Я киваю и с невольной дрожью в голосе замечаю:

– В моей библиотеке не было даже стульев.

Но тут же себя одергиваю: хватит болтать о своем дерьмовом детстве, неудачник Джо.

Ты наклоняешься ближе, точь в точь как в фильме «Близость», и мурлыкаешь:

– Вечером тут еще уютнее.

У меня перехватывает дыхание. Я не знаю, что ответить. Это уже слишком: слишком чудесно, слишком гладко, слишком идеально – как мороженое на завтрак, обед и ужин. Ты тоже это чувствуешь и поэтому показываешь на шкафчик.