Сандра Бушар - Каролина - между дождем и градом

Красная, как рак, но довольная собой, я сделала это, прожевав лимон, как самую настоящая награду за старания. Улыбка спала с моих губ, когда я подняла глаза на Владимира.

Теперь это был не он. Это был зверь. Дикий, опасный, голодный, совершенно не способный сдерживать себя. Дрожь окатила сразу после горячего пота. Голова закружилась, колени обмякли.

– Я хочу, – стальной приказ, грубый и будоражащий, – чтобы ты сейчас сделала кое-что, Каролина.

Кровь закипела в венах, язык обмяк:

– Что именно?

Он устало кивнул на член, приветливо качнувшийся в мою сторону, как маятник:

– Села на мой член. Сама.

Слова… Они могли убивать, ранить, делать больно… А могли и зажечь пламя внутри, взбодрить, довести до предела. Таким был Владимир: играл на струнах моей души, как одаренный гитарист.

Поднявшись на ноги, я сгорала от нетерпения, и все равно с губ сорвалось:

– Презерватив.

Владимир грустно рассмеялся:

– Я не могу иметь детей, девочка. Тебе не о чем переживать.

В тот момент моему мозгу было достаточно слов, я верила Орлову, как самой себе. Беспрекословно, как Богу. В общем-то, таким он и был для меня в тот момент. Скажи он спрыгнуть с крыши, спросила бы: «С какого этажа?», а не «Зачем?»

Раскинув руки на бортики дивана, он любовался моей неопытностью через прищур. Ноздри раздувались, когда я неумело перекинула ноги вокруг его бедер. Мне не было страшно, я боялась сделать что-то не так.

– Тебе помочь? – посмеялся надо мной он, и я кивнула.

Он сжал мои бедра и… Насадил меня на себя. Один толчок, и огромный член вошел в меня, как горячий нож в сливочное масло. Задрожав, я несдержанно закричала, с глаз хлынули слезы. В тот момент я впервые в жизни видела, как Владимир Орлов испугался. Возможно, в последний раз.

– КАКОГО ЧЕРТА?! – взорвался тот, встряхивая меня, как бестолковую куклу. – Ты девственница??

– Была, – прошептала, слизывая слезы с губ. Горечь пронзила насквозь. Тогда пьяный мозг не понимал «почему», но было мерзко изнутри, словно съела протухшую рыбу.

– Дура, – выплюнул Владимир раздраженно, качая головой. Тяжело вздохнув, он притянул меня к себе, прижимая к своей груди и мягко погладив по голове, нежно шепнул: – Ты самая настоящая дура, Каролина.

– И, – сглотнув ком в горле, зарылась носом в ложбинку на шее, вздохнув полной грудью. Владимир пахнул безграничной властью и страхом. Даже сейчас часть меня кричала: «Беги!» – Что дальше?

– Уже ничего, – странно пожал плечами мужчина. – Назад пути нет.

Оттянув меня от себя за волосы, Орлов заглянул в глаза, считывая эмоции. Когда он сделал первый толчок, я уже не чувствовала боли, алкоголь притупил его. Толчок, толчок, толчок… И больше ничего не было важно, только пылающий низ живота. Только два черных омута, засасывающих на самое дно черной дыры.

– Тебе нравится? – рык вторгся между моих стонов. Владимир трахал меня так неистово, как последний раз, словно это никогда больше не повторится. Каждый раз, когда член его входил в меня, я содрогалась от бабочек в животе и новых, неизвестных ранее ощущений.

– Да, – вырвалось нутро наружу, оно было сильнее меня. – О боги, да!

– Тогда, – приказ, решительный и непоколебимый, – смотри мне в глаза, девочка, когда кончаешь.

Меня затрясло лишь от этих слов, выстреливающих в самое сердце. Обмякнув на широкой натренированной груди, я ощутила, как захрипел Владимир, засосав мою шею до потери сознания. Член запульсировал внутри, увеличиваясь в размерах.

Владимир кончил внутрь. И, дав нам секунду покоя, молча отнес меня в постель, накрыл одеялом и ушел, спокойно прикрывая за собой дверь.

Его не было десять дней. Десять долгих нескончаемых ночей я гнила изнутри, съедаемая изменой собственному мужу. Мне хотелось поговорить с ним… Хоть с кем-то! Мамой, папой, сестрами… Но я знала, что для этого нужно будет отыскать Владимира, а я не представляла, как смогу впредь поднять на него взгляд.

Дверь хлопнула, в комнату вошел одухотворенный Марк с огромным букетом лилий. Широко улыбаясь, он бросил дипломат на пол и достал из кармана маленький пакетик из ювелирного магазина:

– Привет, малыш! Умираю, как хочу есть, но по тебе я скучал намного-намного сильнее…

Меня трясло, знобило. Десять дней я не могла посмотреть на себя в зеркало, солнечный свет резал глаза. В черных лосинах и безразмерном сером свитере, я переминалась с ноги на ногу. На глазах возникла пелена слез, пальцы онемели.