Елена Скор - Его рыжее чудо. Дура со стажем

Телефон он свой разбил, и звонить ей некуда, да и не будет она звонить первой!

А если он не дождётся её, решит что она не приедет его встречать? Виктория нервничала всё сильнее, и решилась на опасный маневр, как только появился узкий просвет между машинами. В другое время она низа что не стала бы так рисковать.

А если… если он начнёт её упрекать, обвинять в опоздании, она… она… А что она может сделать? Развернуться и уйти, это всё, на что она будет способна. Способна ли?

Бросив очередной взгляд на часы, прикинула, что минут через десять будет на месте. Она опаздывала уже почти на час. Когда на очередном светофоре зажёгся зелёный свет, с силой нажала на педаль газа, резко трогаясь с места.

Ещё несколько минут Виктория потратила на поиски парковки. Быстрым шагом, одёргивая себя, чтобы не срываться на бег, вошла в здание аэропорта. Глаза судорожно забегали, выискивая в толпе знакомую до боли фигуру. Если он, конечно, ещё ждёт её, если он ещё был там.

Зал ожидания битком набит народом, улетающие, прилетевшие, встречающие, провожающие. Она остановилась у входа, если Глеб ещё здесь, он должен следить за входом, и заметить её первым. С трудом она заставила себя оставаться на месте.

Сердце пропустило удар, и ухнуло куда-то вниз, когда она заметила в толпе любимое лицо. Сердцу не прикажешь, ему всё равно, что Глеб Бельский законченный эгоист и деспот, не способный любить. Её сердце любило, наперекор всему. Волна тёплых мурашек пробежала по спине, когда он посмотрел прямо на неё.

Виктория приказала себе собраться, и не растекаться розовой ванильной лужицей у ног этого мужчины.

Глеб шёл сквозь толпу, словно ледокол сквозь льды Арктики, люди сами расступались перед ним. Было в нём нечто, выделяющее из толпы окружающих. Люди невольно смотрели на этого эффектного мужчину, некоторые даже оглядывались вслед, а женщины вообще не могли пройти мимо спокойно, не наградив его своей улыбкой.

Он был не просто красив, невероятно привлекателен. Мощная, высокая фигура, широкие плечи, светлая рубашка, расстегнутая на груди, на сгибе локтя висит пиджак, очень дорогой, как и кожаные итальянские туфли на ногах. Узкие бёдра в идеально сидящих на нём брюках, он казался сплошным воплощением мужественности. Упрямая чёлка, падающая на тёмные, с особой поволокой глаза под длинными, пушистыми ресницами. Его этот особый взгляд, мог свести с ума любую женщину.

Он шёл к ней на встречу, не разрывая зрительного контакта, гипнотизируя, лишая воли. Спешащий пассажир зацепил её плёчом, толкнув в бок. Вика моргнула, словно стряхивая оцепенение, и разозлилась на себя за эту слабость.

Разозлилась на себя, на Глеба. Если он сейчас хоть словом обмолвиться, что она опоздала и заставила его ждать, она, молча развернётся, и уйдёт!

Сделав последний шаг, Глеб поставил на пол свой чемодан, и, притянув её к себе одним движением, крепко обнял. Словно не было между ними сегодняшнего разговора, словно она не опоздала ни на секунду, словно он любил её и только её, а его тело жаждало, требовало только её любви.

И Виктория вдруг совершенно ясно поняла, что принадлежит этому мужчине, и всегда будет принадлежать. Она может порвать с ним, но никогда не сможет забыть, вытравить его из себя. Это началось с первой секунды их знакомства, и уже ничто не в силах этого изменить.

Всё это длилось только мгновенье, когда она поняла, что в этих объятьях нет ни капли нежности, а глаза, пронзающие насквозь своей чернотой не излучают ни любви, ни ласки, они смотрят на неё требовательно и строго.

Притянув девушку ещё ближе, Глеб нагнулся и коснулся её губ своими. Он целовал требовательно, сметая все преграды, доказывая, что он, и только он является её повелителем.

Гордость и упрямство не позволяли Виктории разомкнуть своих губ, делая этот поцелуй ещё более сухим и жёстким. Ему не удастся вот так, с наскока справиться с ней! Вика хотела чувствовать себя любимой, а не прощённой! Огромным усилием воли она заставляла себя противостоять его натиску. Но Глеб усилил натиск, заставляя её губы раскрыться, впуская его.

И этим он словно выпустил всю страсть, скопившуюся внутри неё. Руки сами скользнули по его груди к плечам, коснулись шеи, обвивая, пальцы запутались в волосах, словно она пыталась ухватиться за последнюю соломинку, утопая в темноте его глаз.

И только после этого Глеб слегка отстранился, и укоризненно произнёс:

– Ты опоздала.

Виктория попыталась взять себя в руки, собрать воедино все осколки, на которые вмиг раскололась её душа. Пряча горькую усмешку, она ответила: