Ирина Мельникова - Фамильный оберег. Камень любви

– Просыпайся, Таня! Вставай!

Кто-то тряс ее за плечо, вырывая из плена сновидений. Она с трудом открыла глаза, с недоумением взглянула в старушечье лицо. Таис? Что случилось?

Таис улыбнулась.

– Напугала ты нас. Сутки проспала. Проголодалась небось?

– Сутки? – Татьяна села на постели. – Чего ж не разбудили?

– Болезнь твоя уходила. Нельзя ее пугать. Могла вернуться, – заметила Таис. – Теперь совсем ушла.

Татьяна быстро откинула одеяло, согнула ноги в коленях, выпрямила. Слушаются! Значит, Хуртаях ей не приснилась? Но почему так горько на душе? Почему слезы готовы вот-вот вырваться наружу? Айдына? Несомненно, это ее слезы! Слезы о потерянной любви. Сердце ее сжалось. Неужели кыргызская княжна так и не встретилась с Мироном? Но отчего ж тогда в жилах Бекешевых течет кыргызская кровь? Кто ответит на этот вопрос? [1] Об этих событиях читайте в романах И. Мельниковой «Фамильный оберег. Закат цвета фламинго» и «Фамильный оберег. Отражение звезды».

Она невольно коснулась пальцем серьги. Таис заметила, усмехнулась. Спросила:

– Ты ничего не хочешь рассказать о вчерашнем? Зачем пошла к озеру?

– Я видела женщину возле костра. Очень странную. Очень похожую на тетю Асю – мою покойную тетушку. Но это была не она. Молодая, красивая. С золотыми украшениями.

Татьяна посмотрела на Таис.

– Широкий обруч на шее, много браслетов. И прическа… Такие теперь не носят… Она позвала меня, и я пошла за ней. Нохай ее совсем не боялся. Ластился… И я не боялась. А потом в небо взметнулся столб света, и девушка пропала. А я поняла, что иду без костылей. Что это было, бабушка?

Старуха задумчиво покачала головой.

– Хозяйка твоих сережек приходила. Местная она, силу большую имела. Много-много лет прошло, а она этой силы не потеряла. И сюда она тебя привела, знала: здесь силу и любовь обретешь. – И повторила: – Да, любовь, и продолжение рода. Я ж говорю, твоя беда – твое испытание.

– Тетя Ася, сестра отца, перед смертью отдала мне эти серьги и сказала, что они принадлежали Айдыне – кыргызской княжне.

– О, Айдына! – Таис вновь покачала головой. – Ее душа в этих серьгах. Никому не отдавай их. Отдашь – счастье и любовь потеряешь! Поезжай в острох, Таня! Твое счастье ждет тебя! Только впереди новые испытания. Будь готова к ним! Теперь ты сильная, справишься! Главное – не отчаивайся и не снимай серьги!

Таис говорила с теми же интонациями, что и Ончас. Даже слово «острох» произнесла так же, как тетка Айдыны.

– Я поняла! – сказала Татьяна. – Я не расстанусь с серьгами.

Она засмеялась и спустила ноги с кровати. Господи, неужели кончились ее мучения?

– Иди умойся! Толик за тобой машину прислал, велел ехать быстрее, – Таис удрученно вздохнула. – Сказал, что в лагере позавтракаешь! Но хоть молока попей. А то, гляжу, совсем худая. Ветер подует – унесет!

Татьяна снова засмеялась и вышла из юрты. Подставив лицо солнечным лучам, потянулась. Хорошо-то как! И легкость в теле необыкновенная.

Неподалеку совсем еще молодой парнишка, открыв капот «уазика», разглядывал что-то в моторе. Брезентовый верх у машины был откинут, и Татьяна тотчас представила, как это здорово – мчаться в открытой машине. Почти так же, как скакать верхом, подставляя лицо степному ветру.

Завидев Татьяну, водитель поднял голову, вытер руки тряпкой и спросил:

– Это вас в лагерь нужно отвезти?

– Меня, – отозвалась Татьяна и, заметив удивленный взгляд, брошенный на ее ноги, усмехнулась. – Я теперь резво бегаю. Могу и на своих двоих добраться. Тут же недалеко?

– Да я ж ничего… – засмущался парнишка. – Зачем на своих двоих? Домчу как положено!

– Тогда подождите еще минут пять! Умоюсь, и поедем.

Татьяна направилась к алюминиевому чайнику вместо умывальника. И это тоже обрадовало ее. Вода оказалась прохладной и приятно освежила лицо.

Вышла из юрты Таис, протянула кружку молока и теплую булочку.

– Поешь-ка, а то пока их завтрака дождешься…

Через какое-то время Татьяна уже сидела в машине. На всякий случай прихватила с собой папку с бумагой для рисования. Радостное возбуждение не проходило. Она представляла, как удивится Анатолий, когда увидит ее без костылей. Впрочем, она надеялась увидеть в его глазах не только удивление…

А машина мчалась сквозь степь, покрытую мягким ковром молодых трав, с разбросанными тут и там куртинами синих и желтых ирисов. Громоздились впереди серые сопки, поросшие редкими березняками и лиственницами – еще прозрачными, в кружевном уборе новой листвы.