Ксения Бергман - Если я пойду по твоим следам

Н.У.

От кого: София Карлтон.

Кому: Н.У.

Хорошо. Договорились.

София.

По спине пробежал холодок, ком в горле все рос и рос. Боже, на что я согласилась, даже не подумав. От лица отхлынула кровь, и я стала серого цвета. А, что, если он попросит меня станцевать голой или что – то типа того. С каменным лицом, выражающим безмятежность, я вошла в кухню и села за кухонный островок. Положила руки на стол и скрестила пальцы рук. Папа с энтузиазмом возился с чем – то на другой стороне кухни, за его спиной я не чего не могла разглядеть. Через несколько мгновений, он развернулся и поставил передо мной тарелку макарон с пастой. Пахло восхитительно.

– Пап, это афигенно. – я наслаждалась ароматом петрушки. У меня на лице появилась улыбка Чеширского кота. Он с гордостью улыбнулся и сел напротив меня.

Папа мыл посуду, напевая металику. Я, все так же, сидела за кухонным островком, судорожно поглядывая на телефон. Там горело пришедшее сообщение. Когда я подняла взгляд, увидела, как папа забирает у меня тарелку и вилку, которую я грызла от возбуждения. Что меня так возбуждало в этой ситуации? Я смущенно улыбаюсь, встаю и, огибая стол, подхожу к шкафчику, висящему над окном.

– Будешь чай? – спросила я, доставая кружки.

– Да, спасибо. – он был так спокоен, будто он был не здесь, а где- то в другом месте.

Я заварила ему пакетик и бросила взгляд на улицу, когда мне показалось, что там что- то промелькнуло. Тихо и спокойно, неспроста. И тут я вспомнила наш разговор о кошке.

– Можно я завтра схожу в приют? – Он непонимающе посмотрел на меня. – Кошка, помнишь? – продолжила я, этот разговор вслепую. Его выражение лица сразу изменилось, к нему вернулась его невозмутимость.

– Да, конечно. – отрезал он. Я улыбнулась и снова взглянула в окно. Там царила тишина и спокойствие, красота…

Я оставила папину кружку на столе и пошла в свою комнату.

– Я спать – я помахала папе рукой через спину. Ответа не было, он, наверное, опять кивнул головой или помахал вслед. Его дурацкая привычка.

Я умылась, расправила кровать и прилегла со своим С.Кингом, раскрывать тайны нового убийства. Глаза медленно закрывались, и я уже почти погрузилась в сон, как телефон, опять, дал о себе знать. Я с волнением взяла его, два новых сообщения.

От кого: Неизвестно.

Кому: София Карлтон.

Ты, либо очень смелая, либо безнадежно глупая.

Что бы ты ни затеяла, мне это нравится.

Я жду, великую игру.

Н.У.

В моем животе появилось сладкое покалывание.

От кого: Неизвестно.

Кому: София Карлтон.

Интересно, что ты чувствуешь, когда читаешь мои сообщения, София.

Н.У.

Я чувствую, как внутри меня все сжимается. От желания, вперемешку со страхом. Это сладкое чувство, когда все, чуть ниже живота, начинает постанывать. Краска выступает на моем лице багровым румянцем. Я уткнулась носом в подушку. Мне было очень стыдно. Перед папой, моим неизвестным и собой.

От кого: София Карлтон.

Кому: Моему неизвестному.

Дорогой Н (можно я буду называть тебя так?), я склоняюсь к тому, что я безнадежно глупая.

Ты, мешаешь мне спать.

Вот и задашь мне этот вопрос. Когда я проиграю.

София.

От кого: Твой неизвестный.

Кому: София Карлтон.

Можно. Жду не дождусь момента, когда ты окажешься в моей постели.

Сладких снов, София.

Н.

В его постели? Не дай бог, он заставит меня поцеловаться или переспать с кем – то. Мне очень страшно, но в тоже время интересно, что будет дальше?

Я проснулась от солнца, которое ярким золотым светом, врывалось в окна моей комнаты. Я потянулась к будильнику, чтобы узнать, сколько времени, 6.15. я потянулась в кровати, как кошка и встала.

– Уроки в колледже начинаются с 9.00 – говорила я, сама с собой, смотря на письмо о зачислении.

У меня было еще куча времени. Я пошла в ванную, и стоя перед зеркалом, сделала пучок на скорую руку. Несколько золотых прядей падали мне на лоб. Уставшие черные глаза смотрели на меня измученным и одиноким взглядом.

После душа все мысли приходят в порядок. Я надела – белые джинсы, блузку без рукавов темно – синего цвета и белый жакет с коротким рукавом. После двухмесячного голодания, вся одежда стала мне велика. Спускаясь вниз, по лестнице, я поняла, что папа еще спит, его сопение слышно даже через дверь. В такую рань, световой коридор спал. Лучи еле пробивались через маленькое окно наверху входной двери. Кофе, где кофе. Да, где этот чертов кофе?! Я повернулась лицом к кухонному островку и оперлась о раковину. Я взяла телефон и начала теребить его в руках. Я делаю так каждый раз, когда начинаю нервничать. Пришло новое сообщение. Я закатила глаза. Волна раздражения нахлынула на меня. Мне сейчас совсем нет дела до его гребаных извращений.