Ольга Станкевич - Горький привкус соблазна

– Я так легко в руки не дамся, – усмехнулся Костя, отпивая пиво.

– Куда на Новый год? – спросил товарищ, – Мы собираемся с нашими, коттедж снимаем и если ты…

– Спасибо друг, я бы с удовольствием, но я к родителям поеду на пару дней, семейная традиция.

Костя действительно в каждый Новый год отмечал с родителями уже почти десять лет. Последний новогодний праздник, проведённый им вне семейного круга мужчине вспоминать не хотелось.

– Понимаю, жаль, конечно, кое-кто из институтских наших будет, рады были бы повидаться. Я, кстати видел недавно эту девочку, с которой ты в институте гулял. Помнишь, миленькая такая. Лилька. Так изменилась, паршивка, и не узнать. Вся такая из себя фифа. Не тронь, не задень.

Пиво встало у Кости поперек горла, но не в меру разговорчивый товарищ этого не заметил, продолжая без умолку болтать.

– Замуж вышла за какую-то шишку. Ну, или шишечку. На ровном месте. Вся в мехах была. Я было даже не сразу узнал. Да что говорить, я и сам, конечно, изменился. – Он весело похлопал себя по животу. – Один ты у нас как был, так и остался. Жениться тебе надо, – подытожил товарищ.

– Чтоб как и ты, бока отъесть? – беззлобно пошутил Костя.

– Да хоть бы и ради этого, – рассмеялся товарищ.

– Что Лиля говорит? – постарался как можно безразличнее спросить он.

– Да, ничего. Мы не разговаривали особо. Так, парой слов обмолвились. Я у нее про тебя спросил, думал, может, общаетесь, у вас же вроде такая любовь была. Она сказала, что нет, не общаетесь. Все прошло. Она тоже спросила, не общаюсь ли, в свою очередь, я с тобой. Так и сказала: «в свою очередь». Да ну, думаю, тебя, мне такие бабы, которые непонятными фразами разговаривают, никогда не нравились. Хорошо, что у тебя хватило ума ее бросить. Баба должна быть простая и понятная, а не такая, к которой не знаешь с какой стороны зайти. Хотя, конечно, красивая, шельма.

Костя усмехнулся, но промолчал, уткнувшись в пиво. Говорить о том, кто кого и почему бросил ему не хотелось. Как и всякий мужчина, он отнюдь не гордился тем, что его женщина предпочла ему другого сексуального партнера. Да еще и такого, как Антипов. «Все прошло» – с горечью повторил он про себя неловко оброненную товарищем фразу.

– Я по слухам то знал, что ты в город вернулся, ну и само собой сказал ей об этом, – продолжил товарищ, – Говорю, ты как звездочки на погоны получил совсем зазнался, и старых товарищей не признаешь. Но, вижу ошибся, нормальный ты мужик, – Никитка со смехом поднял бокал, – за встречу!

«Значит, она знала, что я в городе. Знала, что работаю в местном следствии. Оттого и не выглядела особенно удивленной сегодня», – думал Костя, пока Никита заказывал еще одну порцию пива. В отличие, от самого Кости она была морально готова к их встрече. А вот он нет. Не был готов увидеть ее снова. Да и сейчас не готов, и что-то сомневался в том, что будет готов к этому завтра.

Веселая Никиткина болтовня уже не оседала в Костиной голове. Все его мысли были направлены на совершенно неожиданно свалившееся на него неприятное дело. Оно было настолько замешано на его эмоциях, что никак не получалось выкинуть его из головы.

Остаток вечера был окончательно испорчен, что осталось незамеченным его товарищем, продолжавшего заливаться веселыми монологами. Костя, как водится, старался кивать в такт, радуясь, что друг настолько набрался, что ничего не понимает.

– Ладно, брат, – сказал Никита, обнимая Костю за плечи – мне надо как штык домой не позже двенадцати, иначе опять на коврике спать придется.

– Опять? – поднял брови Иванов.

– У меня жена строже прапорщика, а скоро станет ещё и шире вашего полковника, – Никита громко захохотал, широко разводя в стороны руками, и привлекая к ним всеобщее внимание, должно быть имея в виду довольного крупного Костиного начальника Ивана Алексеевича.

Под заинтересованными взглядами друзья направились к выходу. Отправив товарища домой на такси, Костя, слегка пошатываясь, брел по пустынным улицам, вспоминая молодость. Было прохладно, но выпитое грело его изнутри, и он медленно шел, разглядывая пролетающие мимо автомобили.

Последние годы пролетели для него совершенно бессмысленно. В незапоминающихся женщинах, веселых пирушках и бесконечной работе. И вот сегодня что-то изменилось. Он не твердо шел по улице и понимал, что с сегодняшнего дня его безбашенная и беззаботная жизнь дала трещину. Он еще не понимал хорошо это для него или плохо, но одно осознавал точно: что-то непременно измениться.