Анатолий Пушкарёв - Статуя как процесс

Пока Егор переодевался, главврач с сестрой вполголоса о чём-то разговаривали. Когда Егор вышел, оказалось, что пижама ему явно велика, как и тапочки. Всё одеяние свисало большими складками. На пижаме был воротник жёлтого цвета.

– Да, великовата…, – оценил главврач, – Но это лучше, чем малая. Рукава и брюки можно подвернуть. Валентина, проводи Егора Фёдоровича в палату, ознакомь с распорядком.

Сестра сделала приглашающий жест по направлению к двери. Егор ещё некоторое время в раздумье посмотрел на врача, потом повернулся, сделал несколько шагов, остановился и повернулся к врачу.

– Вениамин Павлович, а как вы узнали моё отчество?

– А-а-а. Позвонила ваша жена, бывшая, кажется. Она всё и рассказала о вас. Очень переживала. Вот ведь, бывшая, а как заботиться о вас.

Егор и сестра пошли по коридору.

– Да что тут особо рассказывать, – говорила по дороге медсестра, – пару дней – и сам всё узнаешь. В семь подъём, в восемь пятнадцать завтрак, лекарства, в девять тридцать – обход, с пол одиннадцатого до часа – трудотерапия, дальше там обед, сончас, прогулка, ужин, с шести до девяти свободное время, телевизор, опять прогулка, отбой в десять. Ну вот и пришли.

Это была обычная больничная палата на четыре места. На одной кровати лежал пожилой мужчина лет шестидесяти и читал исписанные листы бумаги. На второй сидел пациент такого же возраста и что-то писал, положив бумагу на табурет. На третьей кто-то спал, отвернувшись к стене. Четвёртая кровать оказалась свободной.

– Вот твоя кровать, бельё в тумбочке, – сказала медсестра Егору и обратилась к двоим бодрствующим, – А вы почему не спите?

– Дак, сончас сейчас закончится. Вот встали, выспались уже…, – вежливо ответил читающий.

– Смотрите у меня! – по обязанности сказала медсестра и вышла из палаты.

– Здравствуйте, – сказал всем Егор.

– Здравствуй, – отозвались двое.

– Я Егор.

– Женя, – кивнул головой писавший.

– Валера. Здесь отделение для спокойных. Давно на учёте? Как попал-то сюда? Поди родные закатали? – поинтересовался читатель.

– Да нет, первый раз здесь и вообще… А как попал и сам не знаю… Ни за что, можно сказать…, – ответил Егор.

– Сплошь и рядом так бывает, – поддержал разговор Женя, – Меня вот, чёрть его знает, тоже, ни за что забрали. Я писатель. Мемуары пишу. С самого рождения жизнь свою описываю, дошёл до 28 лет, сейчас мне 60. Говорят, не работаешь, жену извёл, за квартиру не платишь, ешь из контейнера, тонну бумаги извёл. Я говорю, я талантливый художник пера, мне дописать надо свою жизнь, она весьма поучительна. Одних только сюжетных линий шесть штук. Я столько повидал. Образы, фабула, жанр, персонажи, коллизия…

Женя взял с тумбочки стопку бумаги и потряс ею в воздухе. Посмотрел на Егора и продолжил:

– Они говорят, не волнуйся, твою жизнь есть кому описать. А Вениамин Палыч: Евгений, а вы издавались, у вас есть ваш читатель? Я ему – да как я издам-то, если нельзя закончить. Жизнь то моя, тема мемуаров, ещё продолжается, события, коллизии… Да и вы ещё не даёте, третий раз забираете – сначала на три месяца, потом на год, только от дела отвлекаете, чудаки…

– Ещё какие юмористы! – поддержал Валера.

– Но сейчас дело лучше пошло, общая идея жизни, то есть мемуаров, стала обнажаться… Да и постоянный читатель появился, – сообщил Женя, указывая на Валеру.

Егор перевёл взгляд на Валеру.

– Да, могу подтвердить: Женя – гениальный писатель, – подтвердил тот, – Он явно недооценён современниками. Это пока сейчас он крупный и видный, а потом обязательно будет великим и гениальным. Ещё и памятник поставят.

– Валера, а вы как здесь оказались? – поинтересовался Егор.

Валера отложил рукописные листы:

– Да тоже считай ни за что. У меня воры залезли в квартиру и украли все документы. То есть абсолютно все: паспорт, свидетельства разные, на саму квартиру, гараж, трудовую (дома была), все! Представляешь, какой удар! Мне говорят – восстанавливай. Я пошёл. Ходил по конторам где-то примерно год, а насобирал только третью часть справок. И начал я, глупый, матом ругаться на чиновников, драться частенько лез… Дверью так жахнул, чуть косяки не отвалились. Вот из-за этого в первый раз здесь и очутился.

Валера задумался, погрузившись в дали прошлого. Затем радостно улыбнулся:

– Но это мне большую пользу принесло, огромную. Спасибо Вениамин Палычу. Он мне: Валерий, вы неправильно себя ведёте, ведь вам надо себя, то есть документы, восстанавливать, а вы ругаетесь, эмоции разводите, нельзя так. Нету вас без документов, поймите. Где, говорит, ваше место в системе социальных отношений? Я полежал, подумал. Снова к Вениамин Палычу: осознал, говорю, надо восстанавливаться, грубить с чиновниками не буду. Выписали меня. Я ещё год потратил на сборы этих справок и восстановил все документы.