Антон Левандовский - Безупречный парень c Чистопрудного бульвара

Когда новобрачные и ватага их голодных родственников добрались до кафе, их там ждал сюрприз. На ступеньках стоял Вадим Петрович, с уже зажившей на вид челюстью и в белом костюме.

– Всем добрый день! Всем привет! Ну что, не ждали? Только вот выписался из больницы – и сразу к вам. Врачи разрешили понемножечку прикладываться к горячему и твёрдому питанию. Ох, и оторвусь же я сегодня за три недели воздержания! – пообещал Вадим Петрович, поглаживая свой обвисший, точно пустая кожаная сумка, живот. – Какие ароматы у вас там в обеденном зале, ммм!

– Ну вот, этот половину еды сожрёт! – сказала Софья, выдавив из себя улыбку.

В обеденном зале, действительно, чего только не было. На тарелках лежали расстегайчики, стерлядь, салаты, красная икорка, фрикасе и шоколадные торты, жареная индейка под можжевеловым соусом, а также мороженое в вазочках. Вин и коньяков выстроились целые батареи. Перед столами был зал для танцев, и уже явились акробаты и танцоры, которых пригласили знакомые Димы из фитнесс-клуба.

Праздник начался. Уже через час Дима, выпивший за здоровье жены восемь бокалов вина, впал в задумчивость и спросил Софью:

– Слушай, я не понимаю – как эти акробаты умудряются держаться на одной руке, если я на двух ногах едва могу стоять?

– Всё, хватит пить. Как только начнётся караоке – бежим отсюда, – шепнула в димино ухо Софья. – Лучше смерть, чем любительское пение.

– Погодите бежать, – вмешался Миша, – сейчас принесут пирожки с запечёнными записками и монетками. Это важное свадебное дело, мужу и жене обязательно участвовать.

Едва шафер договорил, раздался голос:

– А вот пирожки-пирожочки, – это в зал вошла бабушка Софьи, неся огромный поднос с дымящимися пирожками. – В каждом пирожке есть записочка или монетка. Вытащите монетку – богатыми будете, вытащите записочку – счастливыми будете. Ну или не будете. Смотря что в записочке написано!

Дима на правах новоиспечённого мужа взял первым пирожок, куснул его и достал записочку. Там значилось: «Проживёшь ты без бед до ста лет».

– Буду счастливым, – улыбаясь, сказал он.

Софья взяла пирожок второй, аккуратно надкусила и тоже вытащила записку: «Родишь троих детей-богатырей».

– Буду многодетной, – немного ошарашенно констатировала она.

– А ну-ка, дай и мне пирожок! – потребовал Вадим Петрович и схватил с подноса румяный тестяной треугольник. – Вот увидите, мне достанется самое лучшее пожелание, ха-ха-ха!

Он разинул рот, с силой сомкнул челюсти и завопил не своим голосом:

– Ай-я-я!

– Что такое? Что такое? – забеспокоились гости.

– Два жуба шломал! Только сегодня ж иж больнишы вышел! Что ж ты творишь, ведьма! – закричал Вадим Петрович и погрозил пальцем бабушке Софьи. На стол с глухим стуком упали две сломанные коронки Вадима Петровича.

– Айда отсюда, – сказал Дима Софье. – Поехали делать то, что я умею делать лучше всего.

– Что?

– Делать нам первого ребёнка.

Вика с трудом ковыляла по Чистопрудному бульвару на работу: мимо быстрее неё шагали студенты, солидные мужчины с кейсами и даже старушки с палочками. Утром она проснулась со странным, ранее неизвестным ощущением, будто не чувствует ступню. Ощупав ногу ниже голени, она установила, насколько позволяли её медицинские познания, что нога стала точно сапог: такая же чужая и как будто резиновая. Трижды ущипнув ступню и не получив никакого ответа от нервных клеток, Вика запаниковала и принялась делать приседания, чередуя их с массажем. Отчасти это помогло – ступню начало колоть, точно невидимый тибетский монах тыкал в неё лечебными иглами, а потом конечность заныла. В норму, однако, нога так и не пришла.

Визит к врачу был бы непозволительной роскошью теперь, когда она выиграла уже шесть поединков и была на хорошем счету у молодого начальника, поэтому Вика мужественно решила работать, несмотря ни на какие физические страдания. Откровенно говоря, в последние недели она выглядела и чувствовала себя плохо: всему виной, очевидно, был тот самый наркотик, которым потчевали её и остальных девушек накануне боев, а ещё каждую неделю по пятницам. На руках и по всему телу появились синяки, под глазами залегли тени, с трудом поддающиеся маскировке, а ещё три дня назад Вика с удивлением обнаружила на расчёске клок волос, точно она была персидской кошкой, которую не в меру активно вычёсывали. Ко всему прочему, она стала гневливой и раздражительной, как солдат на передовой. Вот и теперь произошёл казус. Когда Вика ползла по бульвару, к ней подошёл участливый молодой парень, который спросил: