Витамина Мятная - Непокорная. Будешь моей!

Началось все очень мило, поскольку я все-таки платила, хоть и картой подруги. Приятные девушки в лиловой униформе медсестер очень доброжелательно усадили меня в кресло. Подали журнальчик, предложили на выбор кофе, чай или свежевыжатый сок, и вроде бы занялись своим делом, то есть моим телом. Бегло осмотрели, посовещались и… Стоило мне только углубиться в чтение какой-то статьи, как резкая боль прошила мою щиколотку до самого неназываемого места. Мне показалось, что у меня с ноги содрали кожу. На глаза навернулись слезы, а девицы уже размазывали теплую зеленую гадость по другому участку кожи.

Я лежала и, вздрагивая, завывала каждый раз, как от меня вместе с частичками моего волосяного покрова отрывали липкие полоски.

Действия повторялись с отвратительной регулярностью: зеленая гадость – ткань – рывок! Мой придушенный локтем вой.

А садистки ползли все выше и выше, излишне добросовестно оказывая услугу. Девушки уже прилично вспотели, но продолжали слаженно работать в четыре руки, я же от боли готова была хлопнуться в обморок.

Да только не успела. Противная липкая гадость мазнула меня «там», не успела я возмутится, как последовал рывок, а за ним дикая по своей чудовищности боль.

– Й-у-у-у! – взвыла я и возмутилась вандализму. – Там-то зачем?!

На удивленных лицах читался немой ответ: а как иначе?

– Нет-нет, спасибо, – быстро затараторила я, понимая, что вторую сторону я не осилю, буду орать в голос. – Но там не надо. Девушки повторно обменялись невербальной информацией и, не смотря на вышколенность, скривили удивленно-презрительные мордочки.

Я не собиралась сдаваться, им меня не сломить! Я вскочила и быстренько натянула на себя растянутые труселя в рисунок – мелкая клубничка.

Обмен невербальщиной приключился вновь, и с совершенно круглыми от шока глазами помощницы потянулись к принесенному мной платью. Расстегнули молнию футляра и обомлели.

М-да… Лезть в переполненное метро с чехлом для одежды было сущей глупостью. Я виновато застыла. В меня стрельнули убийственным взглядом, помноженным на две симпатичные мордочки, и откуда ни возьмись появилась небольшая складная доска и утюжок. Похоже, в этом салоне и вправду могли угодить клиенту на все сто. Пока одна из девушек отглаживала мое мятое платье, я, абсолютно лысая, обессиленная от боли, надевала свое бельишко.

Совершенно не стуча, в закулисное пространство вылетел мастер. Увидел меня и, скорчив рожу, отшатнулся.

– У-уй-й! Что это за сирое убожество?

Но я не обратила никакого внимания на возглас, а помощница уже подавала висевшее на плечиках платьице.

Я посмотрелась в зеркало и сдалась. На плечах из-под узких бретелек торчали лямки бюстика, а через тонкую ткань проглядывали линии труселей, врезавшихся резинками в измученную депиляцией плоть.

Главный по красоте мучитель прокомментировал этот кошмар так:

– В женщине, идеальным должно быть все! От острых коготков до нижнего белья! – А после скомандовал только два слова: – Фас, девочки!

И мучители двинулись на меня.

Круг хищно сомкнулся.

***

Я повертелась перед зеркалом, эффект невероятно нравился. Это каким же универсальным, проверенным временем и совершенным должен быть фасон, чтобы на любой фигуре он сидел идеально! Платье струилось по телу, словно стекающая с мрамора вода. Даже мне понравилось это гладкое, скользящее по коже ощущение, будто кошечка провела лапкой. И мои чудовищно широкие бедра не так заметны, и тонкая талия в меру подчеркнута, но не перетянута.

Что мне не понравилось – это прохладный ветерок, гуляющий под слишком коротким подолом юбки, и полное отсутствие приличий под этим самым подолом. А все потому, что мое белье у меня отобрали с просьбой не позориться. Равно как и сапожки со сломанной молнией, потертые джинсы с дырой на коленке (еще в магазине они выглядели так, словно их кто-то носил до меня) и все остальное. Держа двумя пальцами, сложили, засунули в пакет и пообещали, что посыльный занесет «это» куда прикажете. На лицах так и читалось: но лучше на помойку!

Ветерок бередил и холодил тайные местечки, заставляя мысли путаться, а скользкая ткань нагло щекотала оголенные соски, донельзя смущая.

«Не опозорюсь ли я, сверкнув исподним, вернее его полным отсутствием, на приеме больше, чем присутствием неуставного домашнего белья в клубничку?»

По-видимому, стилист считал иначе. Пребывая в шоке, я так и не задала этот вопрос вслух.

Я пошатнулась на высоченных каблуках и, еле-еле балансируя, как акробат на ходулях, пошла на следующий круг ада.