Марина Хробот - Моё наследство

Женщина дёрнула меня за рукав.

– … Не говорят кто?

– Кто?

– Ну, грабитель твой. – Настойчивая тётка так внимательно смотрела на меня, что захотелось с нею поговорить.

– Не говорят, кто был тот парень. – Я пожала плечами под тонким пальто. – Документов при нём не было.

– Не страшно тебе спать-то в квартире после Кати? Душа, она сорок дней на земле ещё кружит.

– Пока не страшно. Тем более, что я скоро съеду с этой квартиры.

– Куда? – Женщина с тревогой посмотрела на меня. Самые любопытные пенсионерки в мире, это российские пенсионерки.

– Пока не знаю куда.

Мне разговор был не интересен, мне интереснее было смотреть левее. Парень широким жестом бросил сигарету в кусты, и пошел прочь. Я готова была идти следом. И уже сделала шаг… но тут Стерва очнулась и ломанулась к подъезду. Крикнув тетке: «До свидания», – я похромала за собакой.

В коридоре Стервочка отряхнулась, и, пока я снимала сапоги, убежала прятаться. Она терпеть не могла мыть лапы. Я, не спеша, надела тапочки и пошлёпала её отлавливать. Стерва спряталась за пальму в гостиной, и даже зарычала на меня.

– Иди сюда, лохматик.

Собака обнажила мелкие зубы, и сделала рывок в сторону. Я тоже сделала рывок, Стерва наткнулась на мою руку, оттолкнулась от неё, подпрыгнула и сбила полуметровое плоское керамическое кашпо на стене. Кашпо разломалось на куски. На моей руке остались три кровавые царапины. Стерва забилась под белую тумбочку, а я развернулась и пошла за веником.

Доставшаяся от Кати тумбочка для макияжа – мечта. Белого дуба, с большим овальным подвижным зеркалом, с ящичками для парфюмерии, небольшая, на гнутых ножках. Стервочка чувствовала себя под тумбочкой более, чем комфортно.

Ничего себе я взялась за наследство. Вчера столик стеклянный грохнула, сегодня кашпо ручной работы расколотила – так, глядишь, вернусь в прежнее полунищенское состояние.

Тщательно собрав крупные куски керамики и комья земли, я достала пылесос. Пострадавший плющ необходимо было пересаживать. Например, к пальме.

Потянув за ветку, я размотала длинное растение, и увидела в его корнях плоский полиэтиленовый пакет. Полиэтилен был очень плотный, и почти непрозрачный – но евро, они и в Африке евро.

Пакет я распотрошила на кухне зазубренным ножом, и от волнения даже не порезалась. Пачка была в банковской упаковке. Значит здесь десять тысяч евро. Миленький цветочек рос у тёти на стене.

Я передумала пересаживать плющ. Наоборот, застелила пол газетами, подтащила к пальме два пустых пакета и переложила в них землю из керамической кадки. Землю пришлось копать мельхиоровой лопаткой для торта. В кадке ничего лишнего, в смысле денег, не оказалось. Обидно. Пришлось возвратить землю на место, и туда же вкопать плющ.

Та-ак. Что мы теперь имеем? Мы имеем возможность найти в цветах, или в иных предметах обстановки пачки полноценных европейских денег. Может из-за этого Григорий так хочет меня отсюда выселить?.. Но ведь все вещи мне отдавались не глядя. И цветочное кашпо тоже. Нелогично. Так что же, у Кати стены из золота что ли? Я подошла к стене и подцепила уголок. Под бумагой серел бетон, я постучала по нему, прислушалась. Стена типовая. Уж в этом я понимаю.

Пройдясь по квартире, я насчитала четвёрку больших цветов и десять маленьких. Мелкими были кактусы, не считая метрового в объёме монстра, который стоял возле компьютера в гостиной. Его я проверила вторым.

Ура! В нём тоже был запаянный четырёхугольник, но с купюрами по пятьдесят долларов. Радость моя была в два раза меньше, но, рассудив здраво, я решила представить самой себе, что первым бы разбила горшок с кактусом, тогда кашпо с плющом доставило бы мне радости в два раза больше.

На ахреологическо-цветочные раскопки ушел целый час. Стервочка смотрела за моими действиями с интересом, всё время пыталась помочь копать, и теперь походила не на элитную йоркширку, а на половую щётку после генеральной уборки в подземном переходе.

Позвонил папа, и взволнованным голосом доложил о задержке родителей сегодня на унаследованной даче, по причине их с мамой совместного желания произвести опись ценных предметов. Мне рекомендовалось пригласить к себе ночевать Милу, или любого другого человека приемлемого для достойного проведения вечернего досуга.

Вот такая речуга. Она означала, что папа немного выпил, мама жарит картошку на свиных шкварках, а в холодильнике охлаждается водка. Я заверила папу, что всенепременно прислушаюсь к его рекомендациям и нагоню полный дом гостей. А также пожелала им с мамой хорошо провести вечер и помириться. Папа промямлил благодарственные слова.