Любовь Попова - Замуж за бывшего

Он конечно испугался и тут же закричал. Пронзительно так, словно знал, что творилось в моей душе. Что творится в палате частной клиники.

– Сколько можно повторять одно и тоже? Вы напугали его. Пошли все вон!

– Простите, – повернулась к посетителям тетя и закатила глаза. Сука! – Послеродовой синдром. Мысли путаются. Мы уже все обсудили.

Она подошла ко мне. Начала руки протягивать, а я её по ним ударила. Потом в волосы вцепилась. В прическу идеальную и змеей зашипела:

– Не отдам, слышишь меня? Забирай свои деньги. Оставь мне его… Оставь…

Она дает мне пощечину, так что голова дергается, но я все еще Никиту держу. Сильно к себе прижимаю.

– Прошу, Машенька, Тетечка, прошу не забирай его у меня. Он единственное ради чего я теперь живу, – рыдаю, но ей все не почем.

После недолгого, но бурного сопротивления, она буквально вырывает из моих рук Никиту. И я уже с кровати хочу встать, в ноги ей броситься. Волосы, крашенные повыдирать. И сердце бы вырвала, но нет кажется у нее в груди ничего.

– Никита! Верните мне Никиту! Юра! Юра! Помоги мне, скотина! Они нашего сына забирают, сына нашего украсть хотят! – уже на грани бреда кричу, надеюсь на что-то. Слушаю пронзительный плач моего красивого мальчика.

Моего! Моего!

Сколько бы не пыталась встать с кровати, сколько бы не истерила, кусалась, двое санитаров надежно меня прижимали.

А медсестра что-то в руку начала колоть.

Я кричала так, как никогда во время изнасилования любимым. Я не могла расстаться со своим малышом. Это была часть меня. Часть Юры. Не того ублюдка, что избивал, а того, кто сладко целовать умел.

– Отдайте мне моего ребенка! Тетя Маша, пожалуйста! Отдайте мне Никиту! – продолжаю кричать, но все глуше, в их равнодушные лица. А слёзы нескончаемым потоком бегут по лицу и что-то надрывается внутри. Боль такая, словно кости ломают. – Он мой! Он только мой!

– Мы назовем его Никита, – пошла на уступку маленькая женщина, любовно принимая на руки кричащего младенца. Моего младенца. И за дверь вышла.

Тварь. Все они твари. И Юра тварь, потому что не пришел. Потому что забыл. Потому что поверил, что я могла с кем-то спать кроме него.

Ненавижу. Особенно его. Особенного того, кого люблю.

Глава 10.

*** Самсонов Юрий ***

– Сегодня ты не сопротивляешься, – шептал я, сжимая мягкое тело Меллисы, постоянно касаясь ее своим набухшим членом, через два слоя ткани. – Такая нежная, податливая. Такая моя.

– Я всегда твоя, – заплетающимся, от выпитого языком, говорила она, лаская мою шею, обжигая касаниями языка, опаляя горячим дыханием.

Внутри уже все горело, член просто рвался из спортивных штанов, готовый, как всегда, врезаться в тесные глубины.

На самом деле она ненавидела меня, но сейчас, в эту секунду, в заброшенной части здания, она меня любила. Хотела всегда, ненавидела всегда, а любила только сейчас.

– Ты сам сделал меня своей. Заставил вернее, – пролепетала она. Я чувствовал, как смешивается наше дыхание, как мой мужской животный запах обволакивает ее женственность, заставляет возбуждаться сильнее, буквально течь.

Мои руки уже забрались под простое летнее платье, и нащупав резинку трусиков, стянули их вниз, сразу пробираясь пальцами внутрь.

Там, между розовых складок было до одури тесно и горячо, а осознание, что это только мое, что только я был там, сводило с ума.

Это чувство собственности не было мне присуще раньше. Я спокойно делился девками с другими пацанами, пока не появилась она.

Меллиса, рыжая Лиса, такая офигительно красивая, мягкая, невинная.

Моя Лиса.

Я толкнул ее назад и посадил на подоконник. Она наверняка ощутила холод, но вскрикнула не из-за этого.

Твердый, крупный член уже толкался внутрь. Просто нереально круто, не сравнить с раздолбанными дырками шлюх. Мои пальцы, до боли впивались в нежную, почти прозрачную, кожу спины, чтобы буквально распластать Меллису, чтобы быть еще к ней ближе.

– Юра, – шептала, она, выстанывая каждый гласный звук. – О, Юра.

– Да, моя сладкая, кричи для меня, – рычал, я проталкиваясь дальше. Глубже. Быстрее и до конца.

Вталкивался, проникал, пока наконец не ощутил, что полностью внутри.

Член сжало тисками, словно Меллиса сама сильно сдавила его кулачком.

Я сразу поцеловал дрожащие от волнения губы, чувствуя на языке сладкий вкус своей девочки, смешанный с ноткой алкоголя, которым мы праздновали день рождение. Мое.

Лучший день рождения. Потому что сегодня рядом была она.

Та, что принадлежала мне. В эту секунду, пока я с размаху врывался в тесное влагалище, губами посасывая её сосочки.