Лара Дивеева - Тот, кто меня разрушил

В мыслях мятеж, в душе пожар. Сижу, не двигаясь, молча, только в ушах завис крик.

Дом номер шестьдесят пять. Судьба – глумливая ведьма.

– Дыши!

– Что?

– Ты задержала дыхание, причем давно.

– Хорошо, я перееду.

Игорь берет меня за руку и охает. Мои пальцы заледенели настолько, что я не чувствую прикосновений. Кажется, Игорь тянет меня за собой и ведет в дом. Смотрю вниз и вижу, как мои ноги послушно отмеряют шаги.

Мы ступаем в дверной проем, густо намазанный маслянистым светом. Дом действительно уютный, это заметно сразу. Чисто, кругом современная мебель, стены выбелены. Это дом, в котором живет любовь, я давно в таких не была.

– Это она? – Самая элегантная из возможных бабушек смотрит на меня с каталки. Седые волосы со стрижкой каре, идеально прямой пробор, расстегнутая шелковая блуза. Впечатления не портит даже прозрачная трубка, змеящаяся по простыне к кислородному баллону.

– Добрый вечер!

Игорь уверенно выступает вперед.

– Людмила Михайловна, познакомьтесь, это моя знакомая, которая собиралась остановиться у Семеновых. Таня… – Неуверенный взгляд в мою сторону. Знает же, что сам придумал это имя!

– Лара, – встреваю я.

– Близкая знакомая, говоришь? – с усмешкой отмечает женщина, пристально меня разглядывая. Во время инфаркта не шутят, но эта женщина не сдастся даже смерти, это очевидно с первого взгляда.

– Я не доверяю незнакомым мужчинам, поэтому не спешу называть свое имя, – поясняю ровным тоном.

– Правильно, что не доверяете. Игорек еще тот хитрец. – Людмила Михайловна пристально смотрит на меня.

– Видели бы вы, какую ей комнату выделили! – вступает в разговор Игорь. – Старую мастерскую! Ужас один, везде пыльно, окна грязные, мыться негде, а на диване раньше спала собака.

Он заискивает перед больной. Почему? Чем он ей обязан?

– Я приехала в Анапу отдохнуть от неприятностей, – почти честно говорю я. – Снятая комната меня вполне устраивает.

– Приехали отдохнуть от неприятностей и тут же на них наткнулись, – снова усмехается хозяйка. – Вы медсестра?

– Да.

– Как давно?

– Закончила обучение два года назад. Работаю в травмпункте.

Умоляю, не спрашивайте, где я живу! Умоляю… не задавайте личных вопросов! Ах, как же я не хочу врать!

Больная пристально смотрит на работников «Скорой».

– Боль почти прошла, и мне намного лучше. Я могу остаться дома и вызвать частного врача и сиделку, – заявляет таким тоном, что фельдшер невольно встает по стойке «смирно». Значит, раньше она была учительницей или, скорее, директором школы. Этот тон мне знаком, до боли.

– Вы не понимаете, какому риску себя подвергаете! Мы должны срочно ехать…

– Я все понимаю! Лара, вы когда-нибудь ухаживали за больными с заболеваниями легких?

– Да, во время практики.

Оглядываюсь по сторонам. У стены стоит мальчик, светловолосый, большеглазый. Полагаю, что это Дима. Людмила Михайловна рассказывает о болезни [2] В книге не поясняется, каким из заболеваний легких страдает Дима. Проявления заболевания и лечение описаны упрощенно. Это сделано с целью сосредоточить внимание читателя не на медицинских вопросах, а на чувствах и поступках героев. внука, о лечении. Объясняет, как делать ингаляции, массаж и дыхательную гимнастику.

– Лара, вам следует знать, что Дима непростой ребенок… у него сильный характер.

Меня знакомят с соседкой, дальней родственницей, которая теперь отвечает за Диму. На прощание Людмила Михайловна впивается в меня взглядом:

– Лара, вы позаботитесь о моем мальчике?

В этом вопросе такой заряд чувств, что я нервно сглатываю. Не могу не отозваться на чужую мольбу.

– Да.

– Игорь, разберись со всем! – командует больная. – Ключи в обычном месте, лекарства, инструкции и деньги тоже. Лара, располагайтесь, чувствуйте себя как дома и, прошу вас, навестите меня завтра в больнице, мы продолжим разговор.

Недовольно качая головой, фельдшер склоняется над каталкой:

– Готовы?

– Да.

Людмила Михайловна смотрит на меня, и я улавливаю в ее глазах страх. В этот момент мы – родственные души. Повинуясь порыву, подхожу ближе и сжимаю ее тонкие пальцы. Суставы, искривленные артритом, ощущаются как бусины в моей руке.

– Я провожу вас до машины.

По пути мы разговариваем, и взгляд Людмилы Михайловны становится чистым и безмятежным, как озеро. Я смогла ей помочь, подарить уверенность и относительный покой. Не себе, так хоть кому-то.

Вокруг «Скорой» – никого, только лужа света от фонаря.