Мария Высоцкая - Пресыщенность ядом

До четырёх я тусуюсь в этой обители знаний и с чистой совестью и чувством выполненного долга выхожу на улицу. Артурио пялится в лобовуху тачки, на которой они таскаются за мной по пятам.

Они приставлены, конечно, не столько меня охранять, сколько следить и стучать бате о каждом моем шаге. Хотя, думаю, он их нечасто выслушивает. Ему, в принципе, не интересно, где я и чем занят.

Они поставлены, конечно, не столько меня охранять, сколько следить и стучать бате о каждом моем шаге. Хотя, думаю, он их нечасто выслушивает. Ему, в принципе, не интересно, где я и чем занят.

Мой отец – не рядовой бизнесмен, не влиятельный инвестор, нет. В моей семье всё запущено гораздо хуже. Мой отец – это особая каста миллиардеров. Если в двух словах, то он один из столпов отечественной экономики, если в пяти, то один из десятки ключевых олигархов, по совместительству возглавляющих компании, выручка которых эквивалентна четверти ВВП. Иногда СМИ называют их спутниками. Спросите чьими? Президентскими. Когда ты контролируешь одну из высот российской экономики, то вся твоя жизнь – работа. Ты сам – олицетворение своей работы, со всеми вытекающими…

Моя характеристика отцу очень тесно переплетается с одним-единственным словом – призрак. Многие о нём слышали, но видели лишь единицы.

Только частные самолёты, зарытые курорты (а лучше аренда целого острова), никакой прессы, фото, интервью, светских мероприятий, ничего. Охрана по максимуму, жизнь по графику. Строго. Чётко. Ясно. Как он выглядит, какое имеет состояние, есть ли у него семья, знает лишь круг приближённых лиц. Почти все, кто имеют с ним дела, даже в лицо его не видели. Всё, что им перепадает, это размашистая подпись на контракте – в лучшем случае. В худшем же – они лишь добыча для всегда голодной машины-убийцы, готовой поглотить их в любой момент.

И это, я скажу вам, ни фига не радостно – жить в такой семье. Роскошь, бабки… это всё поверхностно. Всё куда сложнее. Я с пелёнок в системе.

Мой отец – жестокий и безразличный человек. Ему плевать на меня. плевать на всех.

Я могу делать всё, что хочу. Любые мои косяки закроются по шевелению одного его пальца. Никто и ничего не узнает. Все в курсе, что я очень богат, но никто толком не знает, кто мой отец. Как он выглядит и существует ли вообще.

А мне, ровно, как и моему отцу не интересны мирские проблемы, потому что у меня их просто нет.

Дождь закончился, но от этой унылой пародии настоящего солнца веселее не стало. Сразу вспоминаются палёные тапки на ногах той девчонки. Примерно вот такая же муть.

Спускаюсь по ступенькам, когда Дягилевская лапа ложится мне на плечо.

– О, смотри, опять эта пошла. С жопой которая.

– Было бы страшно, если без, – иду к тачке.

– Слушай, надо бы с ней познакомиться. Зуб даю, новенькая она. Не москвичка явно. Забитая вся.

– Ты думаешь, что забитые только за третьим кольцом обитают? Я поспешу тебя расстроить, друг мой.

– Думаешь?

– Ага.

– Да пох вообще.

– Не поведётся.

– На меня? Да тачку увидит и сразу ноги раздвинет. Что я их, не знаю, что ли? Ну максимум цветочки и ресторан еще.

– Таких не знаешь. Целка она и бабло ей твоё не интересно. Веник туда же.

– Не рассказывай, все ведутся.

– А я и не сказал, что совсем не поведётся. Поведётся, конечно, но, если ты будешь работать по своей привычной схеме, тебя ждёт облом. Огромный такой.

– Гонишь!

– Ничуть. Ты посмотри на неё, тихоня-тихоней. Книжки читает, на учебу, как на праздник, бегает. Сто процентов по клубам не ходит и маме дома помогает.

– Слышь, Доронин, раз такой знаток душ, давай вместе. На кого поведётся и кому даст, тот отдаёт свою тачку.

– Мне это зачем?

– Спортивный интерес?!

– Слабовато.

– Уделать меня.

– Тоже не великая радость.

– Пополнить свой кукольный домик.

– Не той модели кукла, да и фасончик так себе.

– Так приоденешь, если она, конечно, тебя выберет. Эт ж самый кайф – посмотреть, как эта замарашка будет пытаться нам соответствовать, сам знаешь.

– Я обдумаю твоё предложение на досуге.

– Ставлю свой мерин. С тебя Континенталь, – не унимается Дягилев.

– Говорю же, подумаю. Ты ща куда?

– Вику жду, просила домой докинуть.

– Привет ей.

– Ага, передам. Жаль, что вы расстались, сестрёнка всё ещё по тебе сохнет.

– Позвоню, – сажусь в машину, чтобы побыстрее свалить и не столкнуться с его долбанутой сестрой.

Слушать о Викушиной душевной травме мне незачем. Это только её проблемы. Мы славно потусили, с меня хватит. Она сама предложила без обязательств. Теперь сидит страдает. Не дура ли?