Лина Манило - Неродственные связи

И вдруг, точно гром среди ясного неба, экран мобильного загорается. Пялюсь несколько секунд на незнакомый номер, который мне ровным счётом ни о чём не говорит, не напоминает.

– Кто это? – вторит моим мыслям Катя, а я пожимаю плечами. – Надо брать трубку.

Я и сама это прекрасно понимаю, хотя и страшно до колик в кишечнике. А что, если кто-то решил сообщить мне среди ночи, что с моей дочерью случилась беда? Что если это из полиции или из больницы кто-то меня беспокоит?

Пальцы трясутся, когда я протягиваю руку к настойчиво звонящему телефону, а на ладошках выступает испарина. Они влажные и немного липкие, а у горла тошнотворный комок дышать мешает.

Господи, никогда трусихой не была – наоборот, все и каждый меня считают сильной и волевой, да и сама о себе была такого же мнения до сегодняшнего момента. А тут расклеилась, как дебютантка перед балом офицеров.

– Я слушаю, – приветствую тем временем неизвестного абонента, а он тяжело и напряжённо дышит в трубку.

Маньяк, что ли?

– Алиса Николаевна? – раздаётся хриплый голос с того конца эфемерного провода, и я киваю, точно китайский болванчик, хотя меня никто, кроме Катьки, не видит. – Вы меня слышите?

Абонент тревожится и мне это совсем не нравится. Беру себя в руки и подтверждаю, что я и есть та самая Алиса.

– Алиса Николаевна, это Сергей. Вы случайно не в курсе, где мой сын? Я дозвониться до него не могу.

Однако… вот он – потенциальный сват собственной персоной.

Кажется, я всхлипываю. Или только кажется? Какой-то ком в горле, из-за которого дышать тяжело.

Не знаю, слышит ли это Сергей, чувствует ли моё состояние, да и сам в каком не очень понятно. Но уже одно то, что он нашёл мой номер телефона и звонит, кое-что да значит.

И если отец Костика, как и я, не знает, что с сыном, то всё принимает совершенно пугающие обороты.

– Наши дети поехали на дачу, – выдаю, пытаясь придать голосу твёрдость и уверенность. – Я три часа пытаюсь до них дозвониться, бесполезно.

Меня прорывает: торопливо пересказываю Сергею всё, что пережила за последние несколько часов. Совершенно не задумываюсь, что он может подумать обо мне – вот ещё, волноваться о мнении совершенно постороннего мужчины. Неважно, что у наших детей вроде как любовь, нас с Сергеем это пока ни к чему не обязывает.

Катя сидит напротив, сжимает мою руку, поддерживая, и внимательно смотрит на меня. Ловит каждое слово, иногда кивает, одобрительно улыбается. По мнению моей лучшей подруги, с которой дружим уже много лет – некоторые даже не живут ещё столько – я самая умная, красивая и сообразительная. Катя любит меня беззаветно, я отвечаю ей взаимностью и никого ближе в этой жизни, если не считать дочь, для меня просто не существует. Да, у меня есть и другие подруги, но Катя – отдельный случай.

Когда отец Маши оставил нас, не справившись с ответственностью, Катя была единственной, кто поддержал меня. И за это я буду благодарна ей до последнего вздоха.

Сергей тем временем слушает мою спутанную речь, не перебивает, хотя мне почему-то кажется, что даётся это ему сложно. Не знаю, откуда такое ощущение, но буквально кожей ощущаю его нетерпение.

– Вы же знали, что они поехали на дачу с однокурсниками? – спрашиваю напоследок, выдохшись.

– Конечно, – и после тяжёлой паузы: – Но я только пару часов как вернулся из командировки, меня несколько недель в городе не было, на улице снег, дороги замело, я еле выбрался. А Костя трубку не берёт. Думал, у вас есть более конкретная информация.

Конкретная информация… сухое словосочетание, а за ним ужас и паника. Каждый из нас борется со стрессом как может. Я паникую, изливая потоки откровений, Сергей наоборот кажется собранным и деловым.

– Похоже, у нас одна проблема на двоих, – почему-то хихикаю, точно малолетняя дурочка, и закрываю рот ладонью. Из меня рвётся истерика глупыми словами, и я очень боюсь наговорить лишнего человеку, который мне совершенно ничего плохого не сделал. Хорошее же мнение у него обо мне сложится, если я не перестану пороть горячку.

Я взрослая женщина, мне практически тридцать восемь. И я отлично знаю, что мнение о родителях накладывает отпечаток на наших детях. Потому, привыкшая со всем справляться сама, все девятнадцать лет не позволяла себе какой бы то ни было слабости. А тут расклеилась, готовая разрыдаться. Несу чушь, впервые за долгие годы позволяю себе паническую атаку.

– Так, я вас понял, – снова очень по-деловому говорит Сергей, а мне видится, что он в этот самый момент смотрит на часы и размышляет о чём-то своём. Даже паузу берёт, что-то обдумывая. – Я знаю, где эта дача находится, потому сейчас туда попробую добраться. А вы, Алиса, телефон не отключайте, ждите моего звонка. Как что-то прояснится, сразу наберу.