Алиса Перова - Танец на крыльях

– Вам не нужны имена, Светлана, эти люди сами себя узнают в сегодняшней исповеди и порвут нашего раскаявшегося грешника.

– Это да… Но мне бы хоть узнать о том деле, где он отмазал сына. Он сказал – тяжкое преступление! А вдруг там убийство или изнасилование? Диан, почему никакой конкретики? Он как под гипнозом был…

– Света, он был придавлен нечистой совестью. И давай уже не по телефону.

– Да-да, конечно! Я завтра утречком заскочу, и мы всё обсудим.

– Диан, Вы же понимаете, что это видео к делу не пришьёшь? – Одиссей взирает на меня поверх очков и пухлым пальчиком потирает подбородок.

– Да, дорогой, но нам это и не нужно. Твой человечек всё успел заснять?

– Видос уже у меня.

– Отлично! Через полчаса после Светочкиной бомбы в новостях запускайте свой ролик. Следователь тебя завтра во сколько ждёт?

– Дурдом неугомонный! – Одиссей закатывает глаза. – Диана, пока есть заявление, дело на пацанов не закроют. Даже если оба Глебова с экрана в убийстве признаются.

– Конечно, закроют, Оди! Мы ведь сначала навестим Глебова-младшего.

– Оди – это как-то по-собачьи, мне не нравится, – Одиссей смотрит на меня укоризненно.

– Принято, дружище! И, знаешь, давай уже на «ты», хоть ты и моложе меня на целый год.

– Кто бы мог подумать! А иногда кажется, что на двадцать старше.

– Мальчишка, ты сейчас назвал меня глупой?

– Ну, что ты, моя блистательная Госпожа, ты умница, каких поискать, но совершенно безбашенная.

– А поехали сразу к Белке, «Крепость» и до завтра никуда не денется.

– С этого ракурса видео даже лучше, чем профессиональное, правда, качество не очень. Круть! – восхитилась Риммочка.

Местные новости уже бомбанули, и теперь любительский ролик как вирус вгрызался в сеть и распространялся со страшной скоростью.

– Ой, что теперь буде-ет! – Риммочка прижала к щекам ладошки.

– Будет и на их кладбище праздник, – я отрываю взгляд от видео, но не чувствую торжества.

– И сия пучина поглотила его в один момент, – торжественно провозгласил Одиссей, убирая ноутбук с колен, и обнимает меня за плечи. Это приятно, и я кладу голову на его мягонькое дружеское плечо.

Уже полчаса мой мобильник разрывается от входящих звонков, и сейчас оживает снова. Этот номер мне незнаком, и я не собираюсь отвечать. Но как только телефон прекращает звонить, приходит сообщение: «Диана, это Игорь Глебов. Ответь на звонок».

На ловца и зверь бежит!

– Добрый вечер, Диана. – Ой ли!? – Нам нужно увидеться.

Он говорит сквозь зубы, и я вспоминаю о травме челюсти.

– Вам?

– Нам, то есть мне. Мне необходимо с тобой поговорить! Я здесь, около твоего дома. И я один.

На второй линии прорывается звонок от Петра.

Не сейчас, Петька.

Сопровождать меня вызвались сразу все. Римма с Одиссеем – это, конечно, великая сила, но в провожатые я выбрала только большого Орка. Я вовсе не думаю, что Игорь явился с разборками, но с Андрюшкой всё же спокойнее.

Младший Глебов ждёт меня у подъезда и видок имеет весьма плачевный. Левый пустой рукав куртки болтается вдоль тела, а подвязанная рука прижата к животу. Шею и нижнюю часть лица фиксирует жёсткий, наверное, гипсовый воротник. Андрей отходит подальше, но не сводит глаз с моего гостя.

– Я и не сомневался, что с годами ты превратишься в ослепительную красотку, – он жадно шарит по мне тёмным взглядом, и я с болью понимаю, что у моего Реми такие же глаза.

Я всегда это знала и, рассматривая фотографии Игоря в сети, цеплялась за различия. Их очень много, но глаза… Кажется, что так близко, вживую, я увидела их только сейчас. Ведь тогда, шестнадцать лет назад, этот образ мне не хотелось оставлять в своей памяти.

– Слишком много текста, Игорь, для человека с подобной травмой, да и комплимент – так себе.

– Уверен, ты привыкла к более изысканным.

Я оставляю без комментария его замечание и спрашиваю о другом:

– Почему ты не в больнице?

– Потому что приехал к тебе. Ты мне снилась, Диана.

– На больничной койке? – я ухмыляюсь. – Да, я люблю появляться неожиданно.

Игорь пытается смеяться, но от боли шипит и жмурится.

– Это ты точно подметила. Но нет, не только в больнице – ты снишься мне уже шестнадцать лет. Я никогда о тебе не забывал. Веришь, я молил тебя о прощении и очень хотел, чтобы ты была счастлива.

– О, твоя незримая поддержка была очень кстати. Теперь я знаю, кому сказать спасибо за безоблачное счастье. От порыва ветра я зябко ёжусь и сильнее кутаюсь в тонкий полушубок.