Наталья Шагаева - Под защитой бандита

Невыносимо горько, обидно, страшно – и это только мои ощущения. Даже не представляю, что творится с Денисом. Как бы мы ни ставили себя на место другого человека, мы никогда его не поймем, не побывав в его шкуре.

– Бадди по тебе скучает, – с грустной улыбкой сообщаю я. – Приносит мяч, кидает у ног, а играть не хочет. Ложится на него мордой и ждет тебя.

Бадди наш пес. Белый лабрадор. Денис его принес маленьким щенком. Забрал из приюта, с разорванным ухом. Но даже это теперь не трогает моего брата. Он продолжает смотреть в окно, куда-то в хмурое зимнее утро.

– Может, все же поедем домой? Василий Александрович говорит, что можно приезжать три раза в неделю на реабилитацию.

– Нет, – категорично отрезает брат. Без объяснений. Слов не нужно, я и так все понимаю. Он не хочет быть обузой, не хочет, чтобы я ухаживала за ним и помогала. Да и, в общем, в нашей стране ничего не приспособлено для инвалидов. Особенно если живёшь на четверном этаже. Денису двадцать, но, несмотря на это, характер у него упертый. Папин. Брат принципиально не хочет принимать у меня помощь, считая ее жалостью и унижением его достоинства. А в клинике специальный обученный персонал.

Мне так тоскливо и одиноко в квартире одной. Но моя тоска несоизмерима с внутренними траблами Дениса.

– Я книги принесла. Надеюсь, ничего не забыла. Слушай, они такие тяжёлые, еле донесла, – стараюсь казаться весёлой, тоски и боли нам и так хватает. Вынимаю из пакета книги, складывая на тумбу.

– Зачем ты их таскаешь? Я мог бы найти все в интернете! – злится, но, наконец, обращает на меня внимание, смиряя тяжёлым взглядом. Он так повзрослел за последние месяцы. Вот именно сейчас. Не тогда, когда погибли родители, не в день совершеннолетия, а именно сейчас. До этого все равно был мальчишкой. А сейчас взгляд тяжёлый, пронизывающий, лет на двадцать старше его.

– Ты любишь читать на бумаге.

– Приоритеты меняются. Не таскай больше их! И свои пирожки тоже. Здесь хорошо кормят.

– Тебе перестала нравиться моя выпечка?

– Да. Надоело.

Обидно. Но я сглатываю обиду. Потому что вкусы у Дениса не поменялись. Он просто отвергает любую заботу в свою сторону, принимая ее за жалость. Грубит, поскольку по-хорошему я не пойму и не перестану делать все, что он любит.

– Знаешь, что?! – тоже взрываюсь. Не нужна моя забота – буду вести себя так, как он ведет себя со мной. – Придётся потерпеть мое присутствие, болтовню и еду! Даже не надейся на одиночество. Если тебе так комфортно, то мне нет! Я боюсь одиночества!

Хватаю пальто, шарф, сумку и иду на выход.

– Завтра тоже приду! – зло кидаю в его сторону и нервно открываю дверь.

– Ась… Я не это имел в виду! – растерянно кричит мне вслед.

– Вот завтра и расскажешь, что ты имел в виду! – захлопываю дверь.

Спускаюсь вниз, одеваюсь и выбегаю на улицу. Подхожу к машине, прикуриваю тонкую сигарету и глубоко затягиваюсь. Денис меня убьет, если узнает, что я курю. Он не переносит запаха сигарет, особенно от женщин. Весь в отца, тот бы прижёг мне губы. Но отца давно нет, а мне необходимо хоть как-то успокаивать расшатанные нервы.

Несколько глубоких затяжек. Вышвыриваю сигарету в урну и сажусь за руль. Мой уже немолодой «ауди» тарахтит. Самое отвратительное, что я совершенно не понимаю, насколько это серьёзно и в какой момент могу заглохнуть на дороге. Раньше этим занимался Денис. Но я люблю своего «властелина колец» и мысленно ему обещаю сервис в ближайшее время. Поглаживаю по рулю, прошу потерпеть и не бросать меня сейчас. «Властелин колец» слушается и плавно выезжает со стоянки. Ну хоть кто-то меня понимает.

Дико опаздываю. В центр пробка шесть баллов. С досадой стучу по рулю. Сворачиваю во дворы в надежде объехать пробку. Но, как оказывается, не одна я такая находчивая, за мной выстраивается поток. Но тут мы хотя бы движемся. В узком повороте моя машина глохнет. Вот так просто, встает на месте, перекрывая всем путь.

– Да твою мать! Приехали!

Зажмуриваю глаза, уши горят. Это меня материт весь поток позади. Пытаюсь завести двигатель, что-то щелкает, и… Нет, похоже, мой «властелин колец» обиделся. И решил мне отомстить в самый неподходящий момент.

Сзади раздается гул раздраженных сигналов. Выходить страшно. Но нужно что-то делать, пока меня не вынесли отсюда на вилах. Набираю побольше воздуха, выхожу. Позади меня огромный черный внедорожник. Новенький, блестит, словно грязь к нему вообще не прилипает. В таких ездят очень серьёзные дяденьки или те, кто компенсирует свою неполноценность дорогими, большими машинами. Я предпочитаю склоняться ко второму.