Анна Грэм - Дорога домой

Это сейчас Ана Бореанез чуть обросла шкурой, тогда же она была, как оголенный нерв. Всё, что сейчас кажется смешным и нелепым, тогда представлялось вселенски значимым. Любая проблема, будь плохая оценка, ссора с родителями или насмешки сверстников, становилась вопросом жизни и смерти. Подростки, они такие, ей ли – психологу из службы опеки – не знать этого, да только вот подростку этого не объяснить. Ане приходится работать с более сложными случаями – с детьми, потерявшими родителей – в тонкости детских любовных перипетий ей по долгу службы вникать нет необходимости. Но она помнит, как это бывает, помнит и старается всегда ставить себя на место пациентов, заставлять себя чувствовать то же, что и они. Порой это выматывает, но она знает, что делает нечто важное. В её сложные годы рядом были родители, а у её маленьких клиентов порой есть только она.

В первые годы учёбы родители ездили к ней, после она стала приезжать сама на Рождество и День Благодарения; побыв дома денёк-другой, она спешила назад, в свою бурлящую жизнь. В этот раз ей предстоит задержаться подольше – отец упал с велосипеда по дороге на работу и повредил ногу.

Ни разу за время своего короткого пребывания дома она не видела ни машины Эвана, ни его самого. Зато пару раз видела мотоцикл его отца, и лишь это говорило о том, что дом не пустует. Проезжая мимо Бруксов по разбитой дорожке, заваленной пожелтевшими листьями, вслушиваясь в шорох собственных шин, она невольно бросает взгляд на их дом. Под навесом стоит мотоцикл Майкла. Машины Эвана нет – наверное, он на работе. Ана слышала, он много работает. Эван Брукс остался в её прошлом вместе с наклейками «Зачарованных», кассетами «Спайс Гелс» и диснеевскими мультиками на сиди-дисках – полустёртым воспоминанием с горько-сладкими нотками ностальгии.

Ана заворачивает на посыпанную галькой дорожку и паркуется возле отцовского гаража, замечает, как разросся газон. Надо бы подстричь, не то пришлют штраф.

– Анита! – мама встречает её на улице, в переднике, обсыпанном мукой. Ана улыбается ей, но выходит как-то грустно – Мария заметно постарела. Странно, ведь в прошлом году это было не так заметно.

– Привет, мама. – Ана обнимает её и, щёлкнув кнопкой автомобильного замка, проходит в дом.

Отца она видит в любимом кресле у телевизора. Рядом с ним – костыль, нога лежит на банкетке. Ана замечает, что носок у него на ноге посерел от частых стирок. Ей вдруг становится так жаль их обоих. Им ведь всего по пятьдесят восемь. Или уже… Она не замечала, как летит время, не замечала, пока один из них не стал беспомощен. Когда-то они были её опорой, её путеводными звездами. Скоро настанет её черёд быть опорой для них.

– Милая, привет, – отец оглядывается, услышав, как скрипнула дверь. – Ты что, плачешь? Да брось, я в порядке, опухоль уже сошла. – Сильвестер искренне улыбается ей, и Ана старается сдержать слезы, чтобы не испортить встречу. – Спасибо Эвану.

– Вы общаетесь? – Ана отчего-то настораживается услышав это имя, особенно в таком ключе. В последний раз имя Эвана Брукса произносилось в их доме далеко не с благодарностью.

– Да не сказать. Я упал, как раз когда у него был выходной. Он мне здорово помог. Даже к врачу не понадобилось ехать.

– А стоило бы! У него ведь не рентгеновское зрение! – Она садится на краешек танкетки, пытается осмотреть ушибленное колено и понимает, что её общих знаний недостаточно. Начинает злиться.

– Анита, моя страховка не покроет всю сумму. Всё нормально, не переживай.

Но Ана злится, и не только на беспечность отца и свою неподходящую квалификацию. Эван вдруг оживает, призрачный образ из её воспоминаний вдруг обретает плоть. Она понимает, что Эван Брукс – её первая любовь – где-то рядом: он продолжает жить по соседству, работать и, вопреки злым языкам, до сих пор умудряется не сесть в тюрьму, не спиться и не умереть в драке. Ана будто бы снова проваливается в свои шестнадцать, в точку отсчёта до начала своей новой, взрослой жизни, в которой таким незначительным глупостям, как первая влюблённость, уже нет места. Её охватывает знакомая растерянность, но Ане уже не шестнадцать. Она быстро берёт себя в руки и решает поддержать разговор.

– Как он?

– Сдал экзамен на парамедика недавно. Это значит, он теперь главный в бригаде. На сложные случаи ездит. Все-таки взялся за ум.

– Бросил эти свои бои без правил, – вклинивается мама, выделяя «бои без правил» небрежной интонацией.

– ММА*, – на автомате поправляет Ана, потом одергивает себя. Раньше Эван раздражался, когда его вид спорта называли с ошибкой, ему вслед раздражалась и она. Но то было раньше. – Какая разница, – она отмахивается от своих воспоминаний, вторя внутреннему голосу.