Владимир Козлов - Господь

Отец плотно обернулся в рубашку и тихо заговорил:

– А как тюрьму из головы дочка вытравить? Это на всю жизнь. Тем более Господь стал моим логотипом. Я уже свыкся с ним. Был Господином, переименовали в Господа. А на работе меня только по имени отчеству зовут. За глаза да, я Господь, Святой. Ну и что, мне даже это льстит. Только ты почему – то игнорируешь мой логотип, – улыбнулся он, теребя мочку уха.

– Георгий Андреевич, можешь мне не говорить, как тебя зовут. Тебя полгорода знает и только с хорошей стороны. Только принципы твои мне не совсем понятны. Ты категорически отрицаешь плохое прошлое, а тюремную кличку любишь. В бога вроде веруешь, а крестишься неправильно.

Петухов, протестуя против слов дочери, учащённо постучал чайной ложкой по стакану.

– Ну, допустим, о вере своей я никому не говорю. Да, я не хожу в церковь, но это ничего не значит. И ты сама подумай, как я могу отречься от Господа, меня ведь достойные арестанты нарекли небесным титулом, не сам назвался.

– А ты и рад? – улыбнулась Вера. – Все клички даже небесные, должны кануть в лету. Хотя я уже свыклась с твоим логотипом, но как ты заметил, наверное, мне не нравятся никакие клички. Не серьёзно всё это.

На кухне воцарилась минутная тишина. Только стрелки электронных часов, висевших над кухонной дверью, монотонно отсчитывали время.

– А что серьёзно в этом мире, скажи мне дочка?

– У человека должно быть имя и фамилия и этого достаточно. Но, по правде, скажу тебе не как дочь, а как женщина: – необъяснимая загадочность и колдовская харизма в тебе явно есть? Тебе шестьдесят лет, а выглядишь ты на сорок.

Не успели её эти слова слететь с губ, как на лице отца заиграла обворожительная улыбка.

– Найди себе добрую и заботливую хозяйку, – советовала Вера. – Жизнь приобретёт иную окраску. Ведь в конце августа приедет Пётр, и мы уедем от тебя к себе в коттедж.

Она налила себе в бокал чаю и, поставив ногу на табурет, принялась дуть на кипяток, оголив перед отцом свои ляжки. Петухов мигом одёрнул ей полу халата.

– Мамы нет уже десять лет. А я как-то с этой работой и не задумывался и не готовился к пенсионной жизни. Я тебе дочь по секрету скажу, что пенсионером себя не чувствую. С мамой у нас были моногамные отношения. А это не всегда правильно. Отказ от любых желаний ведёт мужчину к различным заболеваниям. Я полноценный нормальный мужчина и многого ещё хочу от этой жизни. И после мамы познал не считанное обилие других женщин. Но эту тему с родной дочерью я не намерен обсуждать. Она носит сакральный смысл для тебя. Ты ещё мала и мало пила молока, а я здоровый как бизон пойду топтать весь женский пол, – пошутил он и долил себе из пакета соку.

– Как был ты словоблудом раньше, каким тебя помню, таким ты и остался, – беззлобно заявила Вера. – Чем дочери выдавать свои очередные перлы, лучше позвони дяде Валере и скажи, что погорячился вчера от виски. Уверена ему без тебя будет очень сложно и скучно.

Петухов учащённо замотал головой.

– Да нет, он вчера мне заявил, что вызвал на моё место племянника с Воронежа. Говорит, что он опытный управленец и у него есть свой завод. Позже твоя крёстная мне сказала, что у этого племянника не завод, а растворный нерентабельный узел, а вернее всего насосная станция, для подачи раствора. И что Валера меня просто подколол.

– Я тоже так считаю, – заверила его дочь. – Вспомни как раньше он тебя беспричинно поддевал.

После этого отец задумался и, приложив ладонь ко лбу, выдал:

– О! Вспомнил, – Твоя Крёстная нас с тобой сегодня приглашала к себе в Гавань на хлебосольный завтрак.

– Пойдём? – спросила дочь.

– Ты иди, а я не пойду. Моё решение вчера Гурану было официальное. – Он задумался, и тут же добавил. – Наполовину, – и как мальчишка хихикнул. – Я уже нацелен на отдых. И деньги его мне не нужны. На них грязи много. Да и не совсем всё чисто в его компании.

Дочка моментально изобразила клюквенное лицо:

– Папа ты представления не имеешь, что значит отказаться от большой месячной зарплаты. Скудная материальная жизнь, радости тебе не принесёт. А вот здоровье унесёт. И ты быстро в этом убедишься.

На лбу у отца после её слов выступила испарина. Он взял салфетку со стола и, вытерев пот со лба, выбросил её в открытое окно.

– Зачем мусоришь, – сделала она отцу замечание. – Дворники увидят, стыдоба будет.

Но он вновь сделал вид, что не слышит.

– За меня не беспокойся, я не пропаду. Имею кой, какие сбережения. Ещё твоей семье буду помогать. К тому же у меня есть дополнительный материальный источник. Значит, переживу все невзгоды.