Дарья Макарова - Изображая невинность

Заперев дверь, я прижалась к ней спиной и зажмурилась. Сбежать хотелось отчаянно. Но я тряхнула головой и заставила себя остаться.

Маринка была человеком невероятно терпеливым к чужим, да и своим собственным, оплошностям и причудам. Она не терпела и не прощала всего три вещи: слабость, глупость и предательство.

Мысли о сестре придали силы. Я скинула обувь и пошла искать притихшую собаку. Горилка нашлась практически сразу – она затаилась под кроватью сестры. Положила голову на ее тапочку и смотрела на меня грустнейшими в мире глазами. Я оставила ее там где она есть, зная, что никакие уговоры сейчас не помогут.

Квартиру давно не проветривал, и от затхлого тяжелого воздуха начинала болеть голова. Я открыла каждое окно в каждой комнате и вышла на балкон. Таврический сад радовал зелеными кронами роскошных деревьев. Доносился прохладный свежий ветерок с Невы.

Предательские слезы обожгли мои щеки. Я жалобно всхлипнула и закусила до крови губу.

Всего четыре года назад, когда Маринка выкупила квартиру нашего прадедушки, мы пили шампанское на этом самом балконе. Любовались парком и смеялись, радовались, мечтали… А теперь?

Вздрогнув от неожиданности, я обернулась. Призывая к порядку, Горилка грозно тявкнула. Поспешно вытерев слезы, я сказала:

– Ты совершенно права! Мы сюда зачем пришли? Пыль вытирать? Вот этим и займемся!

Вооружившись тряпками и разномастными чистящими средствами, я включила погромче музыку и принялась за дело.

Сказать по правде, особого рвения можно было бы и не проявлять. Работая иногда по двенадцать часов в сутки и спеша из одной командировки в другую, Маринка при всем желании не смогла бы справиться со своими пятикомнатными хоромами. Оттого, будучи женщиной умной и пыль по углам не любившей, сразу наняла себе помощницу. Та работала примерно и, несмотря на минувшее время, особо загрязниться квартира не успела.

Но, не то от переизбытка энтузиазма, не то в дурацкой попытке заглушить собственные чувства, я натирала каждую поверхность до зеркального блеска. Эффект от моего усердия был потрясающий – я так устала, что все мысли куда-то попрятались и душу мою не тревожили.

К концу дня неубранной оставалась только гардеробная. Оставив ее на десерт, я с большим удовольствием выпила душистого чая (чаевничать мы с Маринкой всегда любили и частенько баловали друг друга новенькими вкусненькими чаями). Переведя дух, вновь натянула перчатки и взялась за последний рубеж.

Высота потолка в три-четыре метра – это абсолютная норма для старого фонда петербургских домов, и этим никого не удивишь. У Маринки же они были четыре с половиной метра. А в гардеробной все шкафы, сделанные на заказ, были высотой от пола до потолка. Верхними секциями она пользовалась редко. Там хранились чемоданы, вещи, которые успели надоесть (но не настолько, чтобы от них избавиться) и всякая памятная дребедень.

Притащив из кладовки стремянку, я взгромоздилась на самую верхнюю ступеньку и стала перебирать и протирать каждую вещь. Занятие это было не из легких, ибо даже на стремянке и при росте метр семьдесят пять до самой верхней полки шкафа я достала с трудом. Но упрямство – вещь парадоксальная, а сегодня мне его было не занимать.

Так, потянув за край очередной коробки, я и обрушила на себя целый поток денежных купюр трех разных держав, заботливо рассортированных в пухлые пачки и перетянутых резинками.

Ошалев и, чего греха таить, испугавшись от такой находки, я поспешно зашторила все окна в квартире и для пущей уверенности проверила замки. Клад размером впечатлял – тридцать две пухлые пачки долларов, сорок восемь евро и четыре фунтов стерлингов. Целое состояние в прямом смысле обрушилось мне на наголову.

Поделиться случившимся я могла только с одним человеком – мамой. Ей и позвонила сразу же. Благо, что прием она закончила днем и уже была дома. На маму находка произвела не меньшее впечатление. Но, в отличие от меня, бегать в беспокойстве по квартире она не стала. Покачала головой и с усмешкой сказала:

– Ну, Маринка! Ни дня без сюрприза…

Под бдительным руководством мамы мы еще раз осмотрели гардеробную. И на нижней полке (видимо, чтобы не утруждаться восхождением) нашли еще одну коробку. На этот раз она была доверху забита рублями, пятитысячными купюрами.

– Надо узнать у нотариуса, – задумчиво произнесла мама. – Есть ли перечень того, что Маринка включила в завещание. Зная твою сестру, предвижу, что это не единственный сюрприз, который тебя ожидает. Боюсь только, что не все они будут приятными.